– В чем дело, Госс?

– Многопалый прилетел с командного корабля и желает видеть тебя.

– Этим некорректным в расовом отношении словечком ты, полагаю, обозначаешь адмирала Садисса.

– Его самого.

– Возможно, Госс, тебе интересно будет узнать, что Са-дисс как ворлианец не более виноват в том, что у него четырнадцать пальцев, чем мы, арваниане, в том, что у нас десять.

– Да, Наавон. – Госс, старый солдат и верный друг старшего офицера, потупился, изображая конфуз, в уголках рта обозначились озорные морщинки. – Хотя не знаю. Виноват он или нет, а, бьюсь об заклад, бучу поднять может.

Наавон покачал головой:

– Чего хочет представитель нашего патрона?

Госс ухмыльнулся:

– Он желает предъявить кому-то обвинение.

Старший офицер вскинул брови и кивнул:

– Ладно, Госс. Пожалуйста, пригласи адмирала.

Госс повернул голову и крикнул:

– Эй, ты! Давай сюда! – А потом вошел в каюту, сел напротив Наавона и стал ждать появления ворлианского адмирала.

Садисс вошел. Арванианский командир с интересом наблюдал, как приземистый гуманоид, одетый в черный костюм и плащ, осматривает каюту, высматривая, куда сесть. Наавон указал на табурет:

– Это лучшее, что я могу предложить, адмирал.

Садисс бросил злобный взгляд на сидящего Госса, потом повернулся к Наавону:

– Я лучше постою.

– Как хотите. – Госс поднял ногу в ботинке, положил ее на табурет, сверху закинул другую ногу. У Наавона мелькнула мысль, не следует ли ему объяснить ворлианцу, что Госс так же ведет себя и с арванианскими офицерами. Он покачал головой и снова повернулся к Садиссу. – Ну и что вам нужно, адмирал?

– Солдата из вашей третьей роты, Т'Дулна. Я официально обвиняю его в измене.

Наавон кивнул:

– Ясно. Что он натворил?

– Пораженчество. Он пренебрежительно высказывался о нашей славной миссии.

– Хм-м-м. Это серьезно. И что он сказал?

– Он назвал нашу освободительную миссию вторжением и намекнул, что выставлять современную армию против того, что он назвал «невинным обществом клоунов и жонглеров», трусость.

Наавон кивнул:

– И вы слышали, как Т'Дулна говорил это?

Садисс повернулся к открытой двери и махнул рукой:

– Эмис, Юст, сюда! – Два арванианских солдата вошли в каюту и вытянулись рядом с адмиралом по стойке «смирно». – Эти двое слышали его и доложили мне об измене.

Наавон откинулся на койку и сцепил пальцы на животе:

– Ясно. – Старший офицер внимательно оглядел солдата Эмиса, потом солдата Юста. Кивнув, он повернулся к Госсу. – Этих двоих уволить из части и вышвырнуть с моего корабля. Если адмирал не возьмет их на свой корабль, выбрось за борт, и пусть идут пешком.

Госс встал и потер руки:

– Да, Наавон, с удовольствием. – Госс подошел к солдатам, схватил обоих за руки и потащил из каюты. Тот, кого звали Эмисом, перед тем, как вывалиться в коридор, умоляюще посмотрел на Садисса.

Садисс уставился на Наавона:

– Что это все означает, старший офицер?

– Вторжение на Момус – действительно трусость, Садисс, и на моем корабле говорить правду – не измена.

– Это проявление недостатка лояльности к Десятому Квадранту!

– Верно, – кивнул Наавон. – Совершенно верно. Но и это на моем корабле не преступление. Люди в этом батальоне обязаны быть лояльны мне и друг другу. Никакой другой лояльности не требуется, вот почему вы можете забрать своих шпионов.