Раздражало еще и то, что все, кто знал о его несчастье, считали своим долгом сказать ему что-то ободряющее. Одни просто жали руку, обнимали, хлопали по плечу и предлагали всегда обращаться к ним, когда понадобится помощь, и это было еще ничего. Но было немало и других, тех, кто хотел знать подробности, лез с расспросами или «утешающими» рассказами о людях, которым еще хуже, кто потерял сразу двоих детей или чьи дети были инвалидами. Почему-то такие рассказчики считали, что, услышав про чужое, еще большее горе, Игорь начнет терпимее относиться к своему.

После гибели дочери прошла ровно неделя. Близились девятины. Аля уже начала закупать продукты для поминального стола – все так же молча, не советуясь с ним.

Ночью Игорю приснился сон, настолько яркий и реальный, будто все происходило наяву. Ему привиделся лес, еловый и, видимо, утренний, потому что от темной мокрой земли поднимался густой белый туман, тот самый, которого так боялась его дочь. В тумане Игорь разглядел огромный старый дуб и совсем не удивился, когда из-за могучего дерева вдруг показалась Настена. Она выглядела очень странно: в длинной узкой темно-синей юбке, коротком голубом пиджаке и с высоким узлом волос на маленькой головке. В этом наряде девочка так разительно была похожа на свою мать, что Игорь в первый момент даже принял ее за Алю. Только потом, разобравшись, понял, что перед ним Аська, и тут же понял и другое, то, что до этого, и во сне и наяву, его сознание отказывалось вместить – его дочь мертва. Ее больше нет. Она никогда не вернется к нему.

Он рванулся к ней, пытаясь обнять ее и хоть как-то удержать, но в его руках оказался лишь туманный воздух. Девочка молчала и холодно, точь-в-точь как Алька наяву, глядела на него.

– Как ты там, Аська? – растерянно спросил он.

– Мне плохо одной, – призналась она и медленно пошла прочь по тропинке. Он не бросился за ней, откуда-то зная, что догонять бесполезно. Но прежде чем исчезнуть в тумане, дочь обернулась и повторила:

– Мне очень плохо одной.

Открыв глаза, Игорь на себе почувствовал, что значит «проснуться в холодном поту». Он действительно был мокрым как мышь. Али рядом не было.

Ноябрьский день выдался хмурым и холодным. Снег еще не выпал, но небо было свинцово-серым, а лужи за ночь покрылись ломкой корочкой льда.

Около двух, когда они с приятелем Сережкой Бугровым только собрались попить чаю, в курилку заглянула Танюшка, одна из диспетчеров:

– Игорь, там тебя какая-то женщина к телефону спрашивает.

– Аля? – Он удивленно поднял брови.

– Нет, не Аля, – помотала рыженькой головой Танюша. – Незнакомый голос. И… не знаю, как сказать. Официальный какой-то.

– Наверное, из милиции, – предположил Серега. – Какую-нибудь бумагу забыли подписать.

Звонили действительно из милиции, но повод был куда более серьезным…

– Быков, Игорь Анатольевич? – осведомился сквозь помехи бесстрастный женский голос. – С вами говорит младший лейтенант Дроздова.

– Да, я вас слушаю, – отвечал Игорь. Девочки-диспетчеры изо всех сил старались не смотреть в его сторону.

– Мужайтесь, Игорь Анатольевич, – быстро проговорила женщина в трубке. – У меня для вас плохое известие.

– Что еще? – выдохнул Игорь.

– Ваша жена, Алевтина Викторовна Говорова, сегодня около половины одиннадцатого утра выпала из окна.

– Что-о-о?

– Есть версия, что она мыла стекла. Поскользнулась и… – он вдруг понял, что женщине-лейтенанту тоже нелегко давался этот разговор.