Он встал и сбежал по ступенькам в гостиную, к основному аппарату. Сняв заднюю крышку, он заглянул внутрь. Прозрачные электронные трубки, теплые на ощупь, светились, как обычно. Видимо, обрыв линии произошел снаружи.

Госсейн медленно поднялся на второй этаж. Он очутился в полной изоляции, ему некуда было деться. С ним происходило нечто непонятное, словно он попал в призрачный мир, откуда нет возврата. Смешно считать себя хозяином положения, когда ты остался совершенно один.

Загадочная сила, забросившая его сюда, выжидала. Чего?

8

Поднявшись наверх, Госсейн остановился, пытаясь собраться с мыслями. Его план потерпел крах. Он взвесил свои возможности. Да, ему остается только тщательно допросить пленников, а потом отправиться в путь пешком. Вместе с принятым решением пришло спокойствие. Он повернулся, собираясь войти в палатку, но замер, услышав голос Прескотта.

– Не понимаю, что могло случиться с видеофоном.

– Одно из двух, – задумчиво произнесла его жена. – Либо между нашим домом и, – Госсейн не разобрал названия, – кто‑то поставил непроницаемый для волн экран, либо испортился аппарат.

– Но ведь при любой неисправности видеофон посылает автоматический сигнал. К нам давным‑давно должна была прибыть ремонтная бригада.

Госсейн стоял не двигаясь, ожидая, что ответит женщина. Ему не верилось, что они находятся в том же неведении, как и он сам.

– Да, странно, – ответила Амелия Прескотт.

Госсейн подождал еще немного, но они умолкли. Тихо спустившись по лестнице, он вернулся на второй этаж, стараясь ступать как можно слышнее. Он не совсем ясно представлял себе, зачем нужно притворяться, тем более что сейчас дорога была каждая минута. Резко открыв дверь палаты, он спросил прямо с порога:

– Где у вас карты Венеры?

Прескотт промолчал, его жена пожала плечами.

– В лабораторном шкафу.

Госсейн быстро спустился в подвал и вытащил из нижнего ящика три карты. Он захватил их с собой, разостлал на полу и встал на колени.

– Вы не подскажете, где именно расположен ваш дом? – спросил он, подняв голову.

– Карта номер три, центральный горный хребет, – сказала Амелия. – Когда‑то я отметила госпиталь крестиком. Приблизительно, конечно. Посмотрите внимательней.

Госсейн прикинул расстояние: до Нью‑Чикаго было примерно четыреста миль к северу.

– О, вполне достаточно, – ответила она на следующий вопрос. – Пурпурные ягоды, около дюйма в диаметре, большие желтые сливы, красноватые плоды, вкусом напоминающие бананы, растут буквально на каждом шагу. Всего не перечислить, но эти фрукты можно собирать круглый год, так что голодная смерть вам не грозит.

Госсейн задумчиво посмотрел на нее. Потом протянул руку и дотронулся до детектора лжи.

– Она говорит правду, – последовал ответ.

Он вновь повернулся к Амелии Прескотт.

– Вы ведь не сомневаетесь, что меня поймают? – спросил он се. – Я правильно вас понял?

– Конечно. – Лицо се оставалось бесстрастным. – На нашей планете не существует полиции, нет преступлений. И если изредка появляется необходимость в расследовании, оно ведется настолько быстро, что вы вряд ли мне поверите. Впрочем, вам очень скоро представится возможность убедиться в этом на собственном опыте, так что не забудьте расспросить венерианского нуль‑А детектива о методах его работы. Они достаточно любопытны.

Госсейн, который только о том и думал, чтобы связаться с представителями власти на Венере, промолчал. Его обуревали сомнения. С одной стороны, он хотел немедленно покинуть госпиталь и очутиться в относительной безопасности гигантского леса.