– Самая низкооплачиваемая работа, если вы, конечно, собираетесь получить ее как участница Игр, приносит десять тысяч в год. Насколько я понимаю, конкурентов более чем достаточно.

– Я способная, – заявила Тереза Кларк. – И у меня безысходное положение. Значит, я смогу.

Госсейн сильно в этом сомневался, но ему вновь стало жалко ее.

– Если хотите, – сказал он, – я попытаюсь вкратце рассказать, что к чему.

Он замолчал, и она быстро проговорила:

– Да, да, пожалуйста.

Госсейн вздохнул. Он понимал, насколько бессмысленно пытаться объяснить ей что‑нибудь, но делать было нечего.

– Человеческий мозг, – нехотя начал он, – в грубом приближении можно разделить на две основные части: кору и таламус. Кора является центром распознавания, таламус – центром эмоциональных реакций нервной системы… Кстати, вы были в институте Семантики?

– О, как там красиво, – заявила Тереза Кларк. – И сколько драгоценных камней, серебра, золота.

Госсейн прикусил губу.

– Я говорю о другом. На одной из стен изображен рассказ в картинках. Видели?

– Не помню. – Она казалось, поняла, что он остался ею недоволен. – Но зато я видела бородача – как там его? – в общем, директора.

– Лавуазье? – Госсейн нахмурился. – Мне казалось, он погиб несколько лет назад в автомобильной катастрофе. Когда это было?

– В прошлом году. Он сидел в кресле на колесах.

Госсейн задумался. На какое‑то мгновение он решил, что память вновь отказала ему. Однако странно. Зачем неизвестному, экспериментировавшему с его мозгом, скрывать, что почти легендарный Лавуазье все еще жив? После некоторых колебаний он продолжал:

– Кора головного мозга, как и таламус, потенциально обладают необычайными возможностями, которые необходимо правильно реализовать. Самым главным является координация их действий, ведущая впоследствии к полной интеграции, и если этого не происходит – личность человека нельзя считать полноценной. С другой стороны, как только интеграция осуществлена, нервная система в состоянии выдержать практически любой шок.

Госсейн умолк, вспомнив о событиях минувшего дня.

– Что с вами? – быстро спросила девушка.

– Ничего, – проворчал он. – Продолжим разговор утром.

Внезапно он почувствовал, как сильно устал. Но прежде чем сон навалился на него, на память почему‑то пришли слова детектора лжи: «В нем чувствуется какая‑то необычайная сила».

Когда он проснулся, солнце сияло на небе. Терезы Кларк и след простыл.

Госсейн убедился в этом, тщательно обыскав все кусты. Затем он вышел на шоссе и посмотрел по сторонам.

Улица была забита движущимся транспортом, по тротуару весело спешили ярко разодетые мужчины и женщины. Казалось, сам воздух звенел шумом моторов, звуками голосов, ревом машин. Волнующее зрелище. Внезапно Госсейн понял, что теперь он совершенно свободен, а отсутствие девушки только доказывало, что ее появление отнюдь не очередной этап какого‑то фантастического плана, в результате которого его для начала полностью лишили памяти. Он почувствовал облегчение при мысли о том, что ему не придется больше о ней заботиться.

Знакомое лицо мелькнуло в человеческой толпе, скользившей мимо. Тереза Кларк, с двумя коричневыми пакетами в руках, окликнула его.

– А вот и завтрак, – сказала она. – Я решила, что лучше позавтракать на травке с муравьями, чем в битком набитом ресторане.

Они молча принялись за еду. Госсейн заметил, что упаковка была магазинной, на вынос. Витаминизированный апельсиновый сок, каша со сметаной в отдельной пластиковой упаковке, тосты с горячими почками, кофе со сливками.