— Очень в этом сомневаюсь, — ответила Леа. — Ему мозг был бы абсолютно не нужен. А потому даже если у него изначально и была способность мыслить, она уже давно исчезла. Симбиоты или паразиты, которые живут в организме, подобно этому, всегда деградируют — у них остается только необходимый минимум функций.

— Расскажите мне об этом. Что это за штука? — вмешался в разговор Улв, тыча пальцем в мозгового симбиота. Он слышал весьма эмоциональный разговор Леа и Брайона, но не понял ни слова.

— Объясни ему, ладно, Леа? Так хорошо, как только сможешь, — сказал Брайон, взглянув на Леа, — и тут увидел, как она измучена. — И сядь, посиди, пока будешь рассказывать: тебе давным-давно уже пора отдохнуть. Я попытаюсь…

Он взглянул на часы — и умолк.

Было уже больше четырех пополудни — у них оставалось меньше восьми часов. Что ему делать? Его энтузиазм угас, едва он понял, что проблема решена только наполовину. Если нийордцы не поймут всю значимость его открытия, бомбы упадут в назначенный срок. И даже если они поймут — будет ли это иметь для них решающее значение? Какая разница? Ведь угроза, представляемая кобальтовыми бомбами, вовсе не станет от этого меньше…

С этой мыслью пришло осознание того, что он вовсе забыл о смерти Телта. Перед тем, как он свяжется с флотом Нийорда, нужно сообщить Хису и «армии Нийорда» о том, что произошло с Телтом и его вездеходом. И о следах радиоактивности. Теперь невозможно свериться с записями и выяснить, насколько вероятно обнаружение бомб, но Хис мог совершить еще один рейс, чтобы проверить эти подозрения.

Переговоры с Хисом не займут много времени, а потом уже можно переговорить и с профессором-командором Краффтом.

Аккуратно настроив передатчик на армейскую частоту, он вызвал Хиса. Ответа не было. Когда он переключил его на прием, то услышал только треск в эфире.

Конечно, был шанс на то, что приемник попросту вышел из строя. Он быстро перешел на частоту своего собственного радио и свистнул в микрофон. От полученного сигнала у него даже уши заложило. Он снова попытался вызвать Хиса — и на этот раз с облегчением услышал ответ.

— Говорит Брайон Брандт. Вы слышите меня? Я хочу немедленно переговорить с Хисом.

Брайон был поражен, когда ему ответил голос профессора-командора Краффта.

— Мне очень жаль, Брайон, но боюсь, что с Хисом говорить уже невозможно. Мы работаем на его частоте, потому ваш вызов передали мне. Хис и его мятежная команда покинула планету полчаса назад и в настоящее время направляется на Нийорд. Вы готовы к отлету? Вскоре будет уже слишком опасно совершать посадку. Даже сейчас мне уже придется искать добровольцев, которые захотели бы лететь за вами.

Хис и его армия улетели! Брайон попытался переварить эту мысль. Он утратил душевное равновесие и не сразу осознал, что уже говорит с Краффтом.

— Если они улетели… что ж, с этим ничего не поделаешь. Я хотел связаться с вами после того, как переговорю с Хисом. Послушайте и попытайтесь понять. Вы должны остановить бомбардировку. Я выяснил ситуацию с магтами, выяснил, чем вызвано их помрачение ума. Если мы сумеем это исправить, то сумеем и предотвратить их нападение на Нийорд…

— А можно их исправить сегодня до полуночи? — прервал его Краффт. Он говорил отрывисто, в его голосе звучал гнев. Даже святой может устать.

— Нет, разумеется, — Брайон сумрачно уставился на микрофон. — Но это не займет много времени. У меня здесь есть свидетельства, которые убедят вас в моей правоте.

— Я вам верю и не видя их, Брайон, — теперь в голосе Краффта больше не было гнева — только усталость и горечь поражения.