Миры смерти Империума порождали независимых и гордых людей, которые хранили верность лишь тем, кто заработал их уважение. Но катаканцы выделялись даже на их фоне.

— У него хорошо получается, — пробормотал Малдуин, наблюдая за Макензи с неприкрытым презрением. — Слишком хорошо.

С этими словами он потянулся к веревке и взглянул на Лоренцо так, будто тот попытается что-то сказать или помешать ему. В этот момент Лоренцо подумал, что, возможно, ему стоило бы именно так и поступить, сделать что-либо. Наверное, такой поступок был бы правильным, но в горле у него так пересохло, что он не мог выдавить из себя и слова. В любом случае, это его не касалось, а если даже и касалось, он должен был оставаться верным своим товарищам, не так ли?

Не так ли?

Но слишком поздно. Он всегда опаздывал.

Пальцы Малдуина сомкнулись на веревке, и с мрачной довольной улыбкой Акулий Укус дернул ее.

Лоренцо в ужасе увидел, как комиссара дернуло на полдороге. Лоренцо все равно не успел бы предупредить его, даже если бы хотел. Макензи выпустил веревку, и его подбросило вверх. Комиссар судорожно попытался вновь схватить ее, и тут страховочный ремень лопнул, как и ожидал Лоренцо. Простой затяжной узел.

Теперь комиссара Макензи ничего не удерживало.

Он полетел в реку.

Девятая глава

Лоренцо не хотелось на это смотреть, но отвернуться он также не мог.

В любом случае, ему не хватит времени. Он и глазом не успеет моргнуть, как Макензи плюхнется в кислоту.

Но каким-то непостижимым образом тот прекратил падать.

Он вытянул руку и отчаянно вцепился в веревку у себя над головой.

Лоренцо даже сквозь шум реки услышал болезненный стон комиссара. Он держался одной рукой за веревку, которая все еще продолжала дергаться, пытаясь сбросить его вниз. Судя по его падению, тому, как он ухватился за веревку, и как теперь висел, молотя ногами воздух — Лоренцо был уверен, что Макензи вывихнул себе плечо. Требовалось огромное усилие воли, чтобы продолжать держаться, даже когда его пальцы онемели от боли. Но он висел и, более того, сумел подтянуться, ухватиться за веревку другой рукой, и, наконец, обхватить ее коленями.

Не желая того признавать, Лоренцо был поражен. Малдуин смотрел на комиссара так, будто не верил собственным глазам. Он помрачнел и вновь потянулся к веревке.

Недолго думая, Лоренцо схватил товарища за руку. Малдуин рассердился, но как Лоренцо мог винить его за это, если он и сам не до конца понимал мотив своего поступка? Он взглянул ему прямо в глаза и покачал головой: «Не надо!» Лоренцо знал, что не выдержит его взгляд и отведет глаза первым.

К его удивлению, Малдуин согласно кивнул, убрал руку и повернулся так, чтобы Лоренцо не увидел выражение его лица.

Веревка вновь задрожала. Даже не глядя в ту сторону, Лоренцо знал, что комиссар возобновил движение. Мгновение спустя веревку тряхнуло, когда комиссар спрыгнул с нее, и Майерс перекинул на противоположный берег последний страховочный канат.

Малдуин хранил молчание, пока обвязывал веревку вокруг пояса Лоренцо. Но когда он подсаживал товарища, они встретились взглядами, и Лоренцо увидел в них уважение.

Но затем Малдуин отвернулся, и он остался один, сконцентрировавшись на веревке, мускулах рук и ног, а также на кислотной реке под собой.

Пройдя половину расстояния, ему подумалось, что расстрой он Малдуина, то к этому времени уже наверняка бы купался в ней.