— Спасибо, — спокойно проговорила она.

Он вопросительно посмотрел на нее и тут же опустил глаза.

— За что?

— Ты спас мне жизнь, — ей хотелось добавить: «Спасибо за последние три дня, за то, что ты приоткрыл мне двери рая и позволил понять, что именно тебя мне не хватало, и не будет хватать всю жизнь».

— Ты тоже спасла меня, — проговорил он так тихо, что она с трудом его расслышала.

Джек сказал, надо рассчитывать на лучшее. Но не может же смущение быть настолько сильным, что Норман не в состоянии даже посмотреть на нее. Если она встретит его взгляд, то догадается, о чем он думает. Но Норман отводил глаза, и Виктория не представляла, чему это приписать: трем потерянным дням его жизни, нападению Джеймса или чему-то еще.

Пит проводил полицейских до двери и вернулся в гостиную.

— Утром мы должны поехать в участок, а до утра, между прочим, меньше двадцати минут. Интересно, Вики, это и есть то, что ты называешь работой над текстом? Если да, то я очень рад, что всего лишь продаю книги.

— Ты просто замечателен, — сказала Виктория, сжав его руку.

— Скорее, великолепен. Но все благодарности этому герою. — Он кивнул в сторону Нормана, который криво улыбнулся, не поднимая глаз. — Мои руки так дрожали, что если бы Норман не забрал у меня пистолет, то я, вероятно, попал бы в тебя, дорогая.

— Я очень боялась, что ты и в самом деле попробуешь напасть на этого человека, и он тебя убьет, — сказала Виктория.

— Это все хитрость. Но когда залаял Макс, я чуть было не наложил в штаны.

Викторию затрясло от смеха. Она взглянула на Нормана, и дыхание у нее перехватило. В невероятно синих глазах она увидела тот же смех. Норман. Это был Норман, ее Норман. Но он быстро опустил ресницы, и ее сердце сжалось от боли.

— Ну, ладно. Все хорошо, что хорошо кончается в пять часов утра, — произнес Пит. Его взгляд метался между Викторией и Норманом. Он словно хотел что-то сказать, его выдавали руки, выделывавшие странные движения. — Ну, я пока схожу на кухню, проверю, как там Макс, а потом, если вы уверены, что сможете защитить эту крепость, отправлюсь домой и немного вздремну, — сказал он, многозначительно пожимая руку Виктории.

Пит быстро вышел, оставив их наедине.

Виктория вдруг почувствовала себя одинокой как никогда в жизни.

— Зачем? — резко сказал Норман.

— Зачем? — переспросила Виктория.

— Зачем ты это сделала?

— Что?

Он посмотрел на нее, и Виктория невольно отпрянула, увидев яростный гнев в его глазах. Почему он сердится? Она протянула к нему руку, но Норман быстро отстранился, причиняя ей нестерпимую боль.

Его скулы двигались так, будто он жевал что-то прокисшее или протухшее.

— Где твой муж? — спросил он холодно.

Этот вопрос неожиданно объяснил его сдержанность и отчужденность.

— У меня нет мужа, — ответила Виктория, и это признание страданием отозвалось в ней.

— Как ты могла? — спросил Норман, приводя ее в замешательство. — Как ты могла врать? Как ты могла жить, вводя всех в такое ужасное заблуждение?

От отвращения, которое звучало в его голосе, душа Виктории болезненно сжалась, но она не подала вида.

— Я не лгала, — спокойно проговорила она, пытаясь воскресить воспоминания, о его прикосновениях и любви, но ужасный смысл, приписываемый этим трем дням, разрушал все.

— Как нет, черт возьми, — закричал Норман, отшатнувшись от нее с брезгливостью. — Все, что от тебя требовалось, — рассказать правду.