Они могут долго жить без воды. Их корм – такая растительная дрянь, которую никто из травоядных есть не хочет. У них, таким образом, мало конкурентов. И опять: почему же тогда их самих мало?

Они умеют переносить страшную жару и страшный холод. Да, и холод. В дореволюционное время на приисках Якутии, там, где стынут теперь моторы МАЗов, бактрианы по замерзшим рекам таскали для людей грузы. Почему же?…

Для начала надо, конечно, исследовать, не таится ли причина малочисленности диких верблюдов в самой системе их размножения. Возможно. Верблюды полигамы, а у полигамов, как известно, процент яловости самок всегда повышенный. Между самцами бывают жестокие драки – это, понятно, тоже влияет на численность (на Востоке специально выводят «бойцовых» верблюдов и заставляют их драться с таким же ожесточением, как бойцовых петухов!). Самки редко приносят двойни. И ко всему, время развития плода у бактриана 411 дней! У дромадера 388. А при таком сроке от силы раз в два года самка принесет по верблюжонку. Так что прирост весьма замедленный.

И еще: выносливейший из выносливейших, оказывается, очень боится сырости, чуть что – и плеврит, а то и туберкулез с трагическим концом.

По Панамскому перешейку потомки некоторых древних предков верблюдов Северной Америки прошли в Южную Америку, и здесь от них произошли четыре разновидности безгор-бых «верблюдов», а точнее, четыре вида из семейства мозоле-ногих: ламы, гуанако, альпаки и викуньи.

До недавнего времени думали, что лама – прирученный людьми потомок гуанако, а альпака – потомок викуньи. Однако теперь многие зоологи склоняются к тому, что и лама и альпака, ныне известные только как домашние животные, имели когда-то своих диких предков, давно истребленных, но не гуанако, не викуний, поскольку некоторые очень специфические черты поведения у них разные (например, манера ухаживания самцов – весьма консервативный, мало изменчивый признак).

Гуанако крупнее всех других мозоленогих Нового Света. И в высоких Андах и в равнинных прериях (но не в лесах) пасутся их небольшие стада: несколько самок с детенышами и один взрослый самец. Молодые самцы, которых старый не подпускает к своему стаду (плюет, кусает очень сильно), объединяются в более многочисленные стада.

Викуньи также (самые мелкие из четырех безгорбых «верблюдов») живут разделенными стадами: старые самцы с десятком самок, молодые самцы – своей компанией. У каждого стада – охраняемая вожаком территория. Когда на нее вторгается чужой самец, хозяин скачет навстречу и плюет в него полупереваренной травой. Тот плюет в ответ, но обычно старается не попасть в противника, если видит, что враг его силен. Иначе дело дойдет до зубов – плевки лишь предупреждения, а зубы острые!

Викуньи пасутся высоко в горах, у границ снега, в Андах Перу, Боливии, Чили и Аргентины. Шерсть у викуньи по тонине и легкости превосходит шерсть любого другого копытного, которого люди когда-либо стригли. Впрочем, самих викуний стригли редко: домашними они никогда не были. Однако индейцы в Андах умудряются, заманив стадо в загон, остричь одну дикую «овцу» за другой. Потом, стриженых, выпускают на волю.

У альпака шерсть качеством почти так же хороша, но несравненно более густая и длинная. Весьма шерстистой шкурой альпаки похожи на баранов-мериносов. Ради шерсти (и мяса) альлак и разводят сейчас в Южной Америке. Только в Перу их два миллиона!

Лам разводили (еще инки) и разводят (горные индейцы) из-за многих их незаменимых в примитивном хозяйстве ценных свойств.

«Они ткут одеяла и плетут веревки из их шерсти, шьют сандалии из кожи, мясо идет в пищу, жир – на свечи, а помет – на топливо» (Десмонд Моррис).

И еще: возят вьюки на спинах сильных лам – трехлетних самцов.