Напрасно пытался Боливар с горсткой преданных республике бойцов вновь овладеть крепостью. Восставшим не стоило большого труда отбить его атаки. Береговой форт, который находился в руках патриотов, сдался неприятелю. Городские власти перешли на сторону восставших. Отчаявшись, молодой полковник посылает гонца к Миранде с просьбой немедленно прислать подкрепления.

Пока в Пуэрто-Кабельо идет жестокий бой, от исхода которого зависит судьба республики, в Виктории, в ставке главнокомандующего и диктатора Венесуэлы, за большим столом собрался весь командный состав армии и почти все видные патриотические деятели. Они празднуют сегодня первую годовщину провозглашения независимости. В 5 часов вечера адъютант сообщил Миранде о прибытии важного донесения. Диктатор встал из—за стола и удалился в свой кабинет, за ним последовали члены Исполнительного комитета.

Присутствовавший на банкете Педро Гуаль, который собирался в Соединенные Штаты и должен был получить в этот день от Миранды рекомендательные письма к Адамсу и Джефферсону, вошел в кабинет.

Гуаль нашел отцов республики, собравшихся вокруг Миранды, в странном оцепенении, точно на них неожиданно свалилось огромное несчастье.

«Полон самых тяжелых предчувствий, — вспоминает Гуаль, — я подошел к генералиссимусу и спросил его, какие он получил новости, но он молчал, и только после того, как я в третий раз повторил мой вопрос, он вынул из кармана бумагу и, протянув ее мне, сказал по-французски: «Читайте, Венесуэла ранена в сердце!» Это было донесение из Пуэрто-Кабельо от Симона Боливара следующего содержания: «Офицер, недостойный называть себя венесуэльцем, захватил вместе с пленными крепость Сан—Фелипе и подвергает сейчас город жестокой бомбардировке. Прошу Ваше Превосходительство немедленно атаковать неприятеля с тыла, иначе мы потеряем этот плацдарм, а пока что я постараюсь держаться здесь, сколько смогу».

«Я никогда не забуду, — писал много лет спустя после этих событий Гуаль, — какую патетическую картину представляли собой в эту критическую минуту почтенные патриархи американской эмансипации, глубоко потрясенные случившимся несчастьем и предчувствием других бед, которые должны были вскоре обрушиться на бедную Венесуэлу!»

Когда первое оцепенение прошло, генерал Миранда нарушил молчание: «Вы видите, господа, как случается в жизни. Всего лишь несколько часов тому назад мы были в безопасности, а теперь все ненадежно и тревожно. Вчера Монтеверде не имел ни пороха, ни свинца, ни мушкетов, сегодня он располагает 40 тысячами фунтов пороха, свинцом и тремя тысячами мушкетов! Боливар сообщает, что роялисты атакуют, но к этому времени, наверно, они уже завладели городом».

Нет, Боливар продолжал с горсткой патриотов сражаться всю ночь, но Миранда, даже если бы он двинул на помощь ему свои войска, все равно не смог бы вернуть крепости. Мятежники завладели арсеналом и могли выдержать длительную осаду. Кроме того, оставь Миранда свои позиции у Виктории, за ним следом устремился бы Монтеверде, патриоты были бы взяты роялистами в тиски и, по всей вероятности, разгромлены.

Комментируя эти события, Дельпеш, французский офицер на службе патриотов, писал в Лондон Молини, секретарю Миранды: «Потеря крепости Пуэрто-Кабельо повлекла за собой все последующие бедствия, довела до высшей точки отчаяние, беспорядок и суматоху в рядах республиканцев и в то же самое время удесятерила отвагу и ресурсы врага, который до этого находился без боеприпасов и готов был начать через два дня отступление; не успела, однако, эта важная крепость с ее огромными запасами попасть в руки врага, как туда хлынули вражеские корабли с солдатами, эмигрантами и противниками независимой Венесуэлы».

Теперь под контролем патриотов оставался небольшой треугольник между Викторией, Каракасом и Ла—Гуайрой. Вся остальная территория страны уже находилась во власти роялистов.