А как реагировал Монтеверде на протест Миранды? Он признавался своим приближенным:

— Я бы его расстрелял, если бы не опасался, что это вызовет восстание его дружков.

Но генерал—капитану следовало опасаться и многого другого. В первую очередь Боливара, войска которого форсированным маршем приближались и столице. В начале июня 1813 года нервы Монтеверде сдали, и он распорядился немедленно отправить Миранду в более надежное место — на остров Пуэрто-Рико. «4 июля глубокой ночью, — писал Миранда впоследствии, — меня с другим офицером, тоже заточенным в крепости Пуэрто-Кабельо, разбудили и, не дав даже попрощаться с нашими родными и близкими, спешно перевели на борт маленькой шхуны, которая доставила нас на Пуэрто—Рико. Когда мы спросили губернатора этого острова причину нашей высылки, он сообщил нам, что она была предпринята по приказу генерал-капитана Венесуэлы и что мы там останемся до получения новых указаний на наш счет».

Губернатор Пуэрто-Рико Сальвадор Менендес весьма доброжелательно отнесся к своему узнику. Он приказал снять с него кандалы, улучшил его питание. Миранда, чуть оправившись, попросил бумаги и чернил, и вновь взялся за сочинительство. На этот раз он писал пространное послание в адрес испанских кортесов, продолжавших заседать в Кадисе. В нем Миранда вновь обвинил Монтеверде в нарушении соглашения о капитуляции и в надругательстве над испанской конституцией, что выразилось в установлении диктаторского режима в Венесуэле. Миранда заявлял, что он, подобно «истинному либералу» — либералами называли себя прогрессивные члены кортесов, — хотел бы видеть торжество «подлинной свободы» как в Европе, так и в Америке.

Послание Миранды, датированное 30 июня 1813 года, было получено кортесами в сентябре и направлено на рассмотрение различных комиссий, которые так и не удосужились ознакомиться с ним.

Миранда написал из Пуэрто—Рико еще несколько мемориалов в Кадис, но ни на один из них не получил ответа. Вернее, ответ пришел, но весьма своеобразный, в виде приказа направить опасного «государственного преступника» Миранду в Испанию. Этот приказ был выполнен Мелендесом в конце 1813 года, а 8 января кадисская газета «Редактор хенераль» сообщила своим читателям, что в тюрьму Ла-Каррака доставлен знаменитый конспиратор дон Франсиско де Миранда. Этот особо важный «государственный преступник» заключен в подвальную камеру павильона Четырех башен, где он «посажен на цепь» — на него был надет железный ошейник, прикованный цепью к стене.

Миранда, точно предчувствуя, что его ждет в конце жизненного пути, во время путешествии но разным странам интересовался состоянием тюрем и условиями содержания заключенных.

В дневнике и архиве конспиратора имеется много заметок, отражающих его возмущение антисанитарными условиями и перенаселенностью тюрем, жестокостью, с которой относятся к заключенным тюремщики. Миранда даже составил проект тюремной реформы, цель которой была обеспечить гуманное отношение к заключенным. А теперь ему приходилось на самом себе испытать варварский произвол испанских тюремщиков, томиться в сыром и темном каземате, дышать его отравленной атмосферой.

И этот собачий ошейник, сдавливающий ему шею! Что может быть омерзительнее этой пытки, достойной средневековых инквизиторов?

Что же его ожидало в Кадисе? Изнурительные допросы? Пытки с целью вынудить признание в несовершенных преступлениях? Судебная расправа? Ни то, ни другое, ни третье. Случилось так, что испанским властям, Регентскому совету, кортесам, которым следовало решать его судьбу, оказалось не до него.

Миранду заключают в Ла-Карраку в смутное для Испании время.

Наполеон, потерпевший сокрушительное поражение в России, обороняется от победоносных армий анти—французской коалиции у ворот Парижа. Его империя разваливается на глазах.