|
И не только следили, но и пытались активно влиять на их ход, в особенности Питт, агенты которого в Париже прилагали немалые усилия, чтобы склонить общественное мнение на сторону Англии. Не без их влияиия большинство членов национальной ассамблеи высказалось за аннулирование тех статей «семейного договора», которые обязывали Францию выступать на стороне Испании в случае войны. Такое решение означало не что иное, как ликвидацию «семейного договора». Теперь Испания в единоборстве с Англией не могла рассчитывать на победу. В Мадриде трезво оценили новую обстановку и решили не обострять отношения с Лондоном. Флоридабланка сообщил английскому правительству, что Испания готова возместить ущерб, причиненный задержкой английских кораблей в Нутка-Зунде. Этот район, таким образом, закреплялся за Англией. Но победа Англии заключалась не столько в этом, сколько в фактической ликвидации «семейного договора», что обрекало Испанию на изоляцию и заставляло ее искать соглашения с ее извечным противником и соперником — Англией.
Этой победе в известной степени способствовал, сам того не желая, Миранда: Дель Кампо через свою агентурув английском правительстве был осведомлен о контактах Питта с венесуэльцем и о планах англичан нанести в случае военного конфликта при помощи Миранды удар по самому больному месту Испании — ее американским колониям. Эти планы вызывали немалое беспокойство в Мадриде: ведь Испания не имела ни сил, ни средств для успешного сопротивления Англии за океаном, что не могло не повлиять на отношение Мадрида к вопросу о Нутка-Зунде. Итак, Питт искусно использовал свою связь с Мирандой для запугивания мадридского двора; теперь же, когда цель была достигнута, он попросту перестал интересоваться судьбой венесуэльца. Для Питта все было предельно ясно: негр сделал свое дело, негр может уйти. Но Миранда не был человеком, которого даже всемогущий премьер-министр Англии мог безнаказанно сбросить со счетов. Как и следовало ожидать, Миранда узнал о мирном завершении коифликта последним. Он, веривший до этого в добропорядочность Питта, был возмущен до предела. Явившись в русское посольство в Лондоне, где он мог рассчитывать на искреннее сочувствие, Миранда в сердцах заявил русскому дипломату Н. Н. Новосильцеву: «Я признаю свое поражение, я не ожидал, что человеческая подлость может быть таких размеров. Я узнал о вещах, которые заставили меня содрогнуться и о существовании которых граф Воронцов не мог и подозревать. Питт — это монстр, для которого, по-видимому, нет другого путеводителя, как князь Макиавелли. Меня продали за торговый договор с Испанией». Миранда потребовал от Питта обяснений о дальнейших намерениях Англии по поводу испанских колоний. Питт отделывался молчанием. Миранда продолжал настаивать: намерена ли Англия выполнить данные ему обязательства оказать помощь испанским колониям в борьбе за независимость? В ответ Питт посылает ему 500 фунтов, а потом еще несколько сотен. Миранда принимает деньги - с паршивой овцы хоть шерсти клок, — но продолжает настаивать на объяснениях и напоминает данное ему Питтом обещание выплачивать ежегодное пособие. Питт ему пишет личное письмо, единственное сохранившееся от премьер-министра Англии к Миранде, в котором указывается, что он-де «не помнит», давал ли он каракасцу такое обещание. Миранда тогда требует, чтобы Питт немедленно возвратил ему без оставления копий-все его документы, предложения, планы, записки и прочие бумаги, касающиеся положения в испанских колониях и проектов их освобождения. Когда Питт вновь начинает играть в молчанку, Миранда угрожает лично явиться на Даунинг—стрит, в резиденцию премьер-министра, за своими документами. В ответ Питт вновь посылает ему несколько сотен фунтов стерлингов. Эти подачки раздражают Миранду. Ои сообщает Питту, что категорически отказывается от какой-либо помощи английского правительства, если она не будет сопровождаться действиями Англии, направлепными на достижение независимости колоний. |
