— Предстоящая экспедиция для тебя прекрасная оказия выдвинуться и получить повышение, — сказал Миранде Кахигаль. — Немедленно записывайся добровольцем в экспедиционный корпус.

Миранда обратился с соответствующей просьбой к графу О’Рейлли, который охотно удовлетворил ее, будучи вполне уверенным, что таким образом он, наконец, избавится от этого выскочки-креола. Пусть едет в Америку сражаться под знаменами его величества испанского короля, англичане это не марокканцы, они наверняка ухлопают его в первом же сражении...

В апреле 1780 года из Кадиса по направлению к Кубе, гаванский порт которой служил главной военно—морской базой Испании в Америке, направилась эскадра в составе сорока боевых кораблей и транспортов. Она везла экспедиционный корпус в десять тысяч солдат под командованием генерала Викторио де Навиа Осорио. Почти три месяца добиралась испанская армада в Гавану, избегая встреч с английским флотом, поджидавшнм ее в Карибском море.

В Гаване Миранда назначается адъютантом генерала Кахигаля. Это назначение коренным образом изменило положение каракасца. Из простого капитана, каких было много в экспедиционном корпусе, он вдруг становится доверенным лицом одного из крупных военачальников, которого вскоре назначили губернатором Кубы — этого важнейшего форпоста испанской колониальной империи в Америке.

Должность адъютанта губернатора Кубы открыла Миранде доступ к секретным документам испанской администрации, в частности к конфиденциальным сообщениям о положении дел в колониях, направляемым через Гавану в Мадрид вице-королями и губернаторами, командующими войсками и церковными иерархами.

Чтение этих документов убедило Миранду в том, что испанские колонии, которые он считал погруженными в спячку, в действительности представляли собой бурлящий котел, готовый вот-вот взорваться.

Одним из первых известий, свидетельствующим о надвигающейся грозе, было сообщение вице-короля Перу о вспыхнувшем в 1780 году в этой колонии восстании индейцев, во главе которого встал Хосе Антонио Кондорканки, принявший имя последнего индейского императора — инки Тупак—Амару. Ему удалось поднять на борьбу с испанцами десятки тысяч своих соплеменников.

Не успели переслать это сообщение в Мадрид, как из другого вице-королевства — из Новой Гранады, поступмли сведения о восстании горожан, принявших имя комунеросов — защитников общего дела. Комунеросы требовали снижения налогов, прекращения самоуправства и произвола колониальных чиновников, свободы торговли колоний с зарубежными странами.

Властям с большим трудом удалось подавить эти народные движения, охватившие значительную часть испанских колоний в Южной Америке.

Миранда внимательно следил за развитием событий, о чем говорит наличие в его архиве документов, имеющих к ним отношение.

В числе этих документов фигурируют письма и сообщения к Миранде его друзей из различных мест, свидетельствующие о том, что уже в эти годы будущий глашатай независимости Испанской Америки располагал сетью доверенных лиц и информаторов.

В этот знаменательный 1780 год, когда казалось, пожар из английских колоний вот-вот перекинется в испанские владения, фигура Миранды, креола и жертвы произвола властей в метрополии, всплывшая в губернаторском дворце в Гаване, не смогла не привлечь всех тех, кто был враждебно настроен к испанскому господству. Сыну дона Себастьяна Миранды было лестно получить в 1781 году в Гаване коллективное послание, подписанное крупнейшим плантатором Венесуэлы Хуаном-Висенте Боливаром и другими видными мантуанцами, в котором они сообщали о своей готовности восстать против испанского владычества и просили его возглавить их борьбу.