— Но вы наверняка знали, что происходит на островах…

— Вы удивитесь. Покинув зону патрулирования в Тихом океане, наша лодка ограничила свои передвижения Атлантическим и Индийским океанами. Мы слышали передачи и осматривали многие из подходящих клочков суши. Узнали о многом… видели перестрелку на Наветренных островах. В ту ночь, подняв лодку на поверхность, мы чувствовали запах дыма, шедшего с востока. Однако ведь были места, которым не так повезло. Помню острова Зелёного Мыса… никто ничего не успел разглядеть, когда донесся ужасный тоскливый вой. Слишком много беженцев, слишком мало порядка, хватало одного зараженного. Сколько островов осталось в карантине после войны? Сколько замороженных северных скал до сих пор считаются опасными «белыми» зонами?

Самым разумным было вернуться в Тихий океан, нотам лодка снова оказалась бы у парадных дверей собственной страны.

А мы все еще не знали, охотятся ли за нами китайские ВМС… да и существуют ли они до сих пор. Одно было ясно: нам нужны припасы и общение с себе подобными. Офицеры долго убеждали командира лодки. Однако он вовсе не хотел столкнуться с нашим флотом.

— Он сохранял верность правительству?

— Да. И потом… у него были личные причины.

— Личные? Какие?

(Пропускает вопрос мимо ушей).

— Вы когда-нибудь были на Манихи? (Я качаю головой).

— Идеальный образ довоенного тропического рая. Плоские, покрытые пальмами острова, или «мотус», образуют кольцо вокруг мелкой, кристально-чистой лагуны. Одно из немногих мест на Земле, где культивировали настоящий черный жемчуг. Я купил пару жемчужин для своей жены когда мы приехали в Туамоту во время медового месяца. Поскольку я видел этот атолл своими глазами, мы отправились именно туда.

Манихи разительно изменился с тех пор, как я посещал его юным энсином. Жемчужины исчезли, устриц съели, а лагуну заполнили сотни мелких лодочек. Сами островки были усеяны палатками и ветхими хижинами. Десятки импровизированных плавсредств на веслах или под парусами сновали между внешним рифом и дюжиной больших кораблей, которые стояли на глубине. Вероятно, типичная картинка того, что послевоенные историки называют Тихоокеанским континентом, островная культура беженцев, протянувшаяся от Палау до французской Полинезии. Новое сообщество, новая нация, беженцы со всего мира, объединившиеся под общим флагом выживания.

— Как вы интегрировались в это сообщество?

— Торговля. Она стала центральным столпом Тихоокеанского континента. Если на корабле имеется большая перегонная установка, продаешь чистую воду. Механический цех — становишься механиком. «Мадрид Спирит», танкер для перевозки сжиженного газа, продавал топливо. Он тo и подал господину Сонгу идею насчет нашей рыночной ниши. Господин Сонг — отец офицера с нашей лодки, брокер хеджевого фонда из провинции Шеньжень. Он предложил протянуть в лагуну плавучую линию электропередачи и продавать электричество от нашего реактора.

(Улыбается).

— Мы стали миллионерами… хотя бы в плане бартера: продукты, медикаменты, любые запчасти или сырье. На лодке сделали теплицу и миниатюрную установку для переработки отходов, чтобы получать удобрения. Потом «купили» оборудование для гимнастического зала, небольшой бар с напитками и домашние развлекательные системы для камбуза и столовой. Детей засыпали игрушками и конфетами, а потом стали водить их на уроки на те баржи, где устроили интернациональные школы. Нас радушно принимали в любом доме, на любой лодке. Морякам, даже некоторым офицерам, предоставили бесплатный кредит на каждой из пяти лодок «для отдыха», которые стояли на якоре в лагуне.