Фрэнки явно не понравилось это замечание. Бледное лицо нарколыги-морфиниста побагровело от ярости. — Ты, гребаная безрукая банка со спермой, я целый год был порно-звездой номер один!

— Ага, педик, и кто ты сейчас? Долбанный импотент. Опять всю ночь будешь, блядь, пытаться приподнять свой хрен, как в прошлый раз?

Фрэнк стоял голый и дрожал, словно при болезни Паркинсона. Его некогда накачанные с помощью стероидов мышцы теперь обвисли от истощения. — Почему я должен…

Ник явно потерял терпение. — Фрэнки, ну что ты. У нас остался всего час, а нам нужно еще наснимать двадцать минут «говна».

Спуки хихикнула, немного ссутулившись. На ее талии не было видно ни одной жировой складки, как будто ее мускулатуру покрывал слой белой малярной краски. — Фрэнки, мать его, нервничает, потому что знает, что у него не встанет. А раз у Фрэнки не стоит, у Винча больше не будет никакого резона держать его. Через неделю он будет уже в одной из опорных стоек того нового железнодорожного моста, который строят через реку Мохок. Все наркоманы — импотенты. Спуки нежно улыбнулась, хлопая глазами. — Смирись с этим.

Фрэнки уже был близок к конвульсиям. — Никакой я не наркоман! — взревел он. На его обеих руках как швы выделялись следы от инъекций.

Тут даже Ник не удержался от смешка. — Фрэнки, признайся. Ты наркоман, — сказал он, закуривая трубку и втягивая в себя пары кристаллизованного матамфетамина. — Так что, давай, не тяни. Если не сможешь кончить, я это сделаю. А ты потом посрешь ей на лицо.

— О, только не это, — воскликнула Спуки.

Фрэнки навел на нее указательный палец, будто это был ствол «Беретты 92». — Нет, именно это, шлюха. К тому же, я съел на обед целую тарелку жареного чеснока и равиоли с кальмарами. Специально для тебя.

Спуки была явно не рада, но теперь это было вполне естественное для нее занятие. Она вскинула свои культи вверх в знак согласия. — Давайте уже снимем эту хрень и закончим.

— Отличная мысль. Ник, отложив трубку, вновь настраивал фокус на кофейный столик. Он был тоже голый, и почти такой же изможденный как Фрэнки, только «достоинством» не выделялся. Но у него оно, хотя бы работало, пусть и после пары «Виагр». Он передал бутылек Фрэнки. — Ты позволяешь этой телке себя нервировать. Вот, прими и поторопись. Сегодня «Янкиз» играют!

Фрэнки, все еще дуясь, проглотил полбутылька.

— Боже, Фрэнки! Ты же помрешь! — заорал Ник.

— Хоть бы уже сдох, — сказала Спуки.

— Дайте мне минуту, — самоуверенно заявил Фрэнки. Его член был вялым, как горсть переваренных макарон. Двадцать дюймов переваренных макарон, если быть более точным. Так или иначе, он был впечатляющих размеров. Как свиное филе между ног.

Спуки не пришлось уговаривать, когда Ник выставил перед ее неестественно привлекательным лицом свое хозяйство. Неадекватная наркоманка с жадностью набросилась на него и принялась отсасывать. Либидальная система Ника была не настолько истощена от применения наркотиков, как у Фрэнки. Ему потребовалось всего десять минут, чтобы поднять свой десятидюймовый «кран».

— Я готов, — сказал он. — А ты?

Надувшись, Фрэнки фыркнул и принялся отчаянно мастурбировать, словно работая велосипедным насосом. Вскоре его причиндалы стали набухать.

Спуки ухмыльнулась. — Думай крепче о своем папаше, Фрэнки.

— ЧЕРТ! — взревел Фрэнки. Он не мог представить себе ничего менее эротичного, чем образ его отца, который истязал и насиловал его с четырех- до четырнадцатилетнего возраста.