– Псина гулять запросилась. Пусть побегает, – пояснил инженер. – Помоги-ка мне, дружок.

Они развернули стол, расставили табуреты и посуду – тарелки и три больших стакана. Абалаков буркнул роботам: «Свободны!» – затем раскрыл контейнер, вытащил хрустальную литровую флягу, миску с солеными огурцами и несколько колечек колбасы. Одно предложил Цезарю. Заглотив угощение, пес двинулся в обход площадки, поднял заднюю лапу у катера, затем у ворот и фургона стражи.

– Делом занят, территорию метит, – одобрительно молвил Петрович, усаживаясь и раскупоривая флягу. – А мы культурно отдохнем. У нас сегодня выходной.

Он плеснул в стаканы. Щедро плеснул, на четыре пальца.

– Это что такое? – спросил Эрик, с подозрением глядя на прозрачную жидкость.

– Это, друг мой, водка. «Аннигиляция», питерского производства. Душевный напиток!

Эрик почесал в затылке:

– А не захмелеем?

– Захмелеть никак невозможно. – Петрович с сожалением покачал головой. – Имплант у нас, модель «Удав-П». Способствует переработке чужеродных белков, жиров и углеводов. Также предохраняет от всякой ядовитой органики и обильных возлияний. Ты с инструкцией ознакомился?

– Ну-у... – в смущении произнес Эрик, – пробежал раз-другой... Без подробностей.

– Подробности как раз самое важное. – Абалаков ткнул справа под ребра, где, поближе к желудку и печени, находился имплант. – «Удав-П», в частности, защищает от алкогольного отравления. На Флоте известен как «похмелин».

– А с чего нам травиться?

– С того, что инопланетные пристрастия могут быть разнообразны, затейливы и весьма опасны. Погляди-ка на него, – Петрович кивнул в сторону фургона, из которого вылез Шихерен’баух. – Видишь, стоит, принюхивается... Хапторы, они такие... спиртное чуют за версту... Тебе об этом в Академии говорили? На лекциях по ксенологии?

Эрик пожал плечами:

– Не припоминаю.

Закончив осмотр площадки, Цезарь бросил взгляд на Шихерен’бауха, но, похоже, сообразил, что перед ним разумная тварь, которую нельзя рвать на куски без разрешения хозяев. Задрав в последний раз лапу, пес улегся в тени катера.

– Я всегда считал, что в академическом образовании имеются большие пробелы. Поистине, теория без практики ничто! – заметил Абалаков, наливая в третий стакан. – Так, займемся практикой! Зови капитана к нашему столу.

Поднявшись, Эрик приложил ладонь к подбородку, вдохнул поглубже и захрипел:

– Приветствую пха Шихерен’бауха. Побед тебе и благоволения владыки! Подойди, чтобы приобщиться к нашей радости! Втроем веселее, чем вдвоем. Подойди и сядь.

Хаптор приблизился, ощупал табурет огромной лапищей, отшвырнул его и уселся прямо на землю. Но и в этой позиции крышка стола пришлась ему не выше колена. Шихерен’баух хлопнул по ней когтистой ладонью и недовольно рявкнул.

– Что он говорит? – осведомился Петрович.

– Что мебель у нас плохая, – перевел Эрик. – Тэды предпочитают деревянные сиденья.

– Неважно, на чем сидишь, важно, что пьешь, – сообщил Абалаков, поднимая стакан. – Ну, за процветание!

Эрику показалось, что он проглотил жидкий огонь: горло обожгло, в желудке вспыхнул и тут же погас костер. Имплант действовал мгновенно, каким-то хитрым способом меняя молекулярную структуру вредных веществ.