– Вы забыли, вот, пожалуйста, – я протягиваю даме сумочку, улыбаясь, как можно естественнее, – До свидания. Мужа будем искать. Вы свободны.

По дороге в кабинет пытаюсь вспомнить самые изысканные, самые превосходные ругательные обороты родного языка, но придя, пользуясь самыми распространенными, но доходчивыми. (Опускаю). Выпустив пар, спрашиваю:

– Нашел?

– Кого?

– Покойника!

– Н-нет.

– А чего ж ты там пять часов делал?!

– Искал… Я убью этого Самоделкина…

***

Начальнику ГУВД Санкт-Петербурга.

Копия: генеральному прокурору Российской федерации от гр-ки Мудролюбовой В.П.

ЗАЯВЛЕНИЕ

Срочно прошу принять меры к розыску маньяка, учинившего акт вандализма и глумления над моей квартирой и укравшего мои личные вещи на сумму 200 000 долларов США. 21 мая с.г. я была вызвана в районный отдел внутренних дел по поводу дачи показаний о своем пропавшем без вести муже – Мудролюбове Михаиле Андреевиче. Вернувшись из милиции, где безо всяких оснований пробыла около восьми с лишним часов, я застала ужасную картину. Полы на кухне и во всех комнатах были полностью вскрыты. Также вскрыт кафель в ванной комнате и приведена в негодность только что поставленная система подогрева полов, стоимостью пять тысяч долларов. Разбиты арочные конструкции в коридорах, в результате чего рухнули подвесные потолки. Часть стены в спальне обвалена. Разбит унитаз и старинная китайская ваза, стоявшая в туалете. В гостиной безобразным образом сорваны немецкие обои и выведена из строя импортная электропроводка. Там же я нашла не принадлежащую мне коробку из-под мороженого «Валио» с каким-то устройством, напоминающим самодельную бомбу. Подозреваю, что квартиру пытались взорвать, а когда это не удалось, устроили погром. Входная дверь не повреждена, консьержка на вахте никого не видела. Коробку из-под мороженого и список украденного на десяти листах прилагаю к заявлению.

Мудролюбова В.П. Подпись.

P.S. Розыск моего мужа прошу прекратить, в связи с его возвращением.

Подпись.

***

– Мне пива, маленькую.

– А мне «Мартини», хотя…

Жора копается в недрах своего потрепанного бумажника, звеня мелочью, после надсадно вздыхает и уточняет.

– Тоже пиво.

Взяв по бокалу, присаживаемся под зонтик, установленный рядом с кабачком.

– Я окончательно разочаровался в людях, – заявляет Георгий, обмокнув усы в пену, – это больно признать, но, увы… Говеное пиво.

– Ты разочаровался во всех сразу? Или в конкретных персонах?

– Послушай… Что от меня требовалось? Найти Мордолюбова. Так?

– Так.

– Я его нашел. Так?

– Ну, в общем, так.

– Живого и здорового. А меня, вместо того, чтоб сказать спасибо, обвиняют в воровстве, будто я рецидивист какой! Двести тысяч баксов! Это справедливо?! Да я там копейки поганой не взял! Хату, да, попортил немножко, но опять таки, не со зла, а из-за этого очумельца Самоделкина! Его эта хренотень в коробочке все время зашкаливала! Но к брюликам и шубам собольим я пальцем не притрагивался!

– Лично тебя пока ни в чем не обвиняют. Она про маньяка пишет.

– Но был то там я! Значит это удар по моему имижду!

– Имиджу, – поправляю я.

Жора, судя по молниям во взгляде, действительно оскорблен до обиды. В том, что он прихватил на память Мудролюбовское барахлишко, я глубоко сомневаюсь. Иначе сейчас он все-таки заказал бы «Мартини». Но даже не по этому. Жора ментовской крови, пусть немного и разбавленной этиловым спиртом, но ментовской.