Он молчал довольно долго и наконец, произнес:

— Я действительно не знаю зачем, Паола. Возможно, это совсем никчемная идея. Давай забудем обо всем.

Она быстро просчитала следующий ход и сладким голоском произнесла:

— Когда ты подъедешь за мной?

Мэтт недоумевал. И зачем ему нужно было приглашать ее на ужин? Или он спятил? Не проще ли было просто отослать ей цветы с миллионом извинений и забыть об этой истории? Что с ним случилось? Он прекрасно понимал, что она девушка не его мечты.

Его никогда не интересовали пылкие и необузданные брюнетки, которые любую мелочь облекают в страстные переживания. Они импульсивны и неуравновешенны. А ему ведь уже тридцать три. К чему тратить драгоценное время на Паолу Романе? Он бы хотел жениться на женщине сдержанной, элегантной, всегда спокойной и умеющей себя вести. А также — ох уж это также! — наблюдая, как его мать манипулирует отцом, Мэтт решил, что его будущая жена должна непременно при всяком удобном случае подчеркивать его лидерство в семье.

Он недовольно застонал. Ну, зачем он пригласил ее отужинать? Нервно побарабанил пальцами по крышке стола, затем, развернувшись в кресле, поглядел в окно на импозантный, впечатляющий своими размерами небоскреб Хьюстона. Дождь прекратился. Солнце виновато выглядывало из-за рваных грязно-серых облаков.

Его внутренний голос объяснил: ты прекрасно знаешь, почему пригласил ее отужинать. Тебя к ней тянет. Ты просто не желаешь смириться с этой мыслью.

Она маленькая злючка, это надо признать. Сексапильная злючка. Мэтт ухмыльнулся, вспомнив ее взгляд страстный, дерзкий, неуемный. У него тогда руки чесались придушить ее, однако сейчас при этой мысли он звучно прищелкнул языком.

Позабавившись этими мыслями, Мэтт проверил несколько ранее напечатанных Рейчел писем, затем уложил все необходимое в портфель. На часах было почти шесть. Самое время рвануть домой, принять душ и переодеться к ужину.

Он сгреб в охапку свой плащ и вышел из офиса. Быстро проходя по холлу, он пытался срезать угол и чуть было не сшиб с ног своего отца.

— Мэтт! — воскликнул мистер Норман-старший. — Ты что, на пожар торопишься?

— Извини, отец. У меня свидание, и я спешу.

Мэттью Дж. Норман II удивленно вскинул брови. Такие же, как у Мэтта, зеленые глаза зажглись искоркой надежды.

— С кем-то очень важным?

Мэттью вздохнул.

— Нет, отец, не тешь себя надеждой.

— Ты когда-нибудь остепенишься, Мэтт? Кончай с беготней по свиданиям. Мне уже пора иметь внуков, — буркнул он.

— Я у тебя не единственный ребенок, — парировал Мэтт. — Почему бы тебе не поговорить на эту тему с Элизабет?

— Твоя сестра еще хуже, чем ты, — недовольно заметил отец. — Она торчит неизвестно где, в каком-то богом забытом африканском поселке. Я вообще не верю, что она когда-нибудь выйдет замуж.

— А я полагал, ты гордишься тем, что твоя дочь работает в затерянной среди джунглей больнице.

— Да я… да я… Хватит об этом.

Мэтт усмехнулся. Он и Элизабет совсем не соответствовали понятию о «настоящих Норманах», что подразумевало требование «плодиться и размножаться». Он посмотрел на отца: под глазами темные круги, на обычно безмятежном лице появилась сеть морщин… В свои шестьдесят три года он выглядит очень уставшим. При этой мысли ему взгрустнулось. Чувство вины, смешанное с нежностью, сделало голос вкрадчивым.

— Папа, я хочу жениться, но пока не встретил подходящую девушку.

— А Сара?

В вопросе звучала осторожная надежда.