— А то что? — с улыбкой поинтересовался Роб. — Твой папуля-спецназовец побьет меня?

— Ух ты! — восхитился я. — Ты издеваешься над его покойным отцом?

— Заткнись, — буркнул Роб.

— Значит, ты стал таким смелым, потому что кто-то убил его отца, — продолжил я. — Отважное заявление, Роб.

— А ты — гомик, — ответил он, хлопнув меня комиксом по груди.

— Ты в курсе, что первые признаки гея — писклявость и гомофобия?

Роб ухмыльнулся:

— А ты хоть понимаешь, что буквально попросил меня вмазать тебе по морде? На месте. Прямо-таки протянул прошение с подписью.

Подошел Чад Уокер, один из дружков Роба.

— А, фрики, — сказал Чад. — Как дела, фрики?

— У меня — просто великолепно, Чад, — процедил я, буравя взглядом Роба. — Кстати, у тебя такая милая рубашечка.

Роб несколько мгновений изучал меня, потом уронил книгу мне в руки.

— Посмотри на них хорошенько, Чад. Перед тобой два живых свидетельства того, что делает с людьми безотцовщина. Две неполноценные семьи как они есть.

— Ну ты-то рос с отцом, и это сотворило с тобой чудеса.

Наконец что-то щелкнуло в голове Роба, и он пихнул меня в грудь:

— Хочешь поговорить о своей съехавшей крыше, фрик? О том, каково выпускать людям кишки? Тебя каждую неделю таскают в полицейский участок, Джон. Когда тебя арестуют, ведь нельзя же, чтобы психи свободно ходили по улицам?

Он сорвался на крик, и к нам начали подходить другие ребята. Это было что-то новенькое — так я его еще не заводил.

— Ты очень наблюдателен, — сказал я, пытаясь подобрать что-нибудь приятное.

Больше ничего не приходило в голову, но мистер Монстр уже нашептывал мне слова, и они вырвались, прежде чем я успел их остановить.

— Подумай об этом немного иначе, Роб: либо ты ошибаешься, и тогда все, кто смотрит на тебя, думают, что ты идиот, либо ты прав — и в таком случае угрожаешь опасному убийце. Как ни крути, это не очень умно.

— Ты что, наезжаешь на меня, фрик?

— Послушай, Роб. Ты совсем не страшный. Я боялся по-настоящему, и тебе такого эффекта не добиться. Зачем мы из раза в раз повторяем все это?

— Ты боялся, что тебя поймают, — сказал Роб.

— Нам пора в класс, — влез Чад, оттаскивая Роба.

По его глазам я видел, что он забеспокоился: либо Роб зашел слишком далеко, либо я. Роб сделал шаг назад, показав мне средний палец, и направился к школе вместе с Чадом. Я отдал Максу комикс, и он принялся внимательно разглядывать, не попортилась ли обложка.

— Помяни мое слово, в один прекрасный день Роб порвет мне книгу, я подам на него в суд, и он будет мне выплачивать. Отец говорил, эти комиксы стоят сотни долларов.

— В один прекрасный день ты начнешь оставлять свои стодолларовые комиксы дома, где с ними ничего не может случиться.

Я злился, что он привлек внимание Роба. Я не должен был нарушать правила, даже такие простые, как это. Год назад я бы ни за что так не рассердил Роба. Мистер Монстр становился слишком силен.

Макс засунул книгу в папку, а папку — в рюкзак.

— Увидимся за ленчем, — сказал я.

— Заткнись, — ответил Макс.

Глава 3

В школе, как и ожидалось, не произошло ничего интересного, и я проводил время, думая об агенте Формане. Он работал следователем в ФБР и вел дело Клейтонского убийцы, приблизительно со Дня благодарения живя у нас в городе. Когда в марте уехали остальные фэбээровцы, Форман остался.