Но Мари недолго пребывала в ступоре и, само собой, не осталась в долгу:

— А что, разве произошло нечто запоминающееся? — вздернув нос, фыркнула она, хотя у самой щеки горели пожаром и дышала она под стать братцу. — Не заметила. Кому-то, очевидно, не хватает практики.

— Языкатая чихуахуа!

— Мисс Дюпре и твой директор, грубиян небритый!

— Язва кучерявая!

— Дылда хамовитая!

— Да чума на твою голову! — Саваж, аж затрясшись от негодования, хватанул кожанку, лежавшую на спинке стула, и выскочил за дверь, так шандарахнув ею, что загудела вся стена.

Ну-ну, братец, бычок мой подслеповатый, не видящий, что с тобой происходит. Это будет охуительное родео-шоу! Покруче нашего с парнями.

Пошел-ка я за попкорном.

Эпилог

— Мари! Вы превысили бюджет первой сессии на тридцать штук! Как я должен объяснять это спонсорам?

— Ронни, я же тебе рассказывала. Твои идиоты специалисты решили оптимизировать первоначальную смету нашего главного механика и представили тебе уже измененную, с заложенными в нее более дешевыми материалами на первые две модели. Тебе Кевин написал с десяток писем, которые ты проигнорировал с присущим тебе пренебрежением к бумажкам! Он же не просто тебе посылал эсэмэски, а прикладывал каждый раз расчеты, калькуляции и обоснования, почему ему нужен именно высококачественный металл!

— Мари, твой Кевин — зануда, а я терпеть не могу цифры. Кстати, это такой очень изящный, но брутальный красавчик со шрамом? Да?

— Нет! Это злобно зыркающий и рявкающий на всех дылда, коротко стриженый и вечно небритый.

— А! Вспомнил, вспомнил. Дорогуша, это очень модная трехдневная щетина. И она у него очень ухоженная. И, блин, у него такая попка! М-м-м, — плотоядно облизнулся Ронни, сегодня одетый в шелковый костюм стального цвета, остроносые ботинки, и нежно-персиковую гипюровую водолазку, перекликавшуюся цветом с носками, шаловливо выглядывающими из-под зауженных и укороченных по моде брючек. Рыжая борода с бусинами канула в лету, зато голову с отросшим ежиком выкрашенных в темно-синий цвет волос украшала сложная вязь выбритого узора. Одним словом, Ронни сегодня был сдержанно элегантен.

— Лучше бы тебе, мой золотой, держать мысли на тему его задницы при себе, — усмехнулась я, встряхивая нечесаной с самого утра гривой. — Ибо, если он услышит вот это вот «м-м-м» насчет своего тыла, твой фасад может серьезно пострадать.

— Ах, он и правда дикарь какой-то, оправдывающий свою кличку. Я вообще не понимаю, как люди могут быть настолько нетолерантными! Я ведь просто-напросто восхищаюсь красотой и гармонией человеческого тела. И мне не важен пол, если эта красота ослепляет мою душу, окрыляет меня, вдохновляет на новые гениальные творения! Боже, ну почему, почему люди так ограниченны в…

— Ронни, ты мне скажи, ты решишь вопрос со спонсорами? Потому что в противном случае мы рискуем завалить следующий эпизод. И это не есть хорошо.

— Маленькая чертовка! Ты просто бросаешь меня под поезд! Ах, я просто чувствую себя Анной Карениной…

Я закатила глаза в ожидании очередного пространного монолога, но нашу беседу прервал звонок от Алеены.

— Мари! Привет! У меня омоторительная новость! Срочно дуй в центр акушерства и родовспоможения, помнишь, куда мы Беллу возили? Нам разрешили сегодня забрать Рози!

— Омотореть! Лечу! Что-то надо с собой?

— Нет, Рик уже напряг Кевина. Тот тоже скоро будет. Все, целую, жду!

Ох уж мне этот Кевин, сплошное испытание и зараза для моего прежде никогда не хандрившего здравомыслия.