— О, конечно, нет, — ответил Том.

— Сейчас я в инвалидном кресле, — произнес голос. — Непоправимый...

Снова возник шум на линии, как будто упали ножницы или что-то более крупное.

— Инвалидное кресло опрокинулось? — спросил Том.

— Ха-ха! — Пауза. — Нет, я говорил, — продолжал спокойно юношеский голос, — непоправимый вред для нервной системы.

— Понимаю, — произнес любезно Том. — Рад был услышать тебя снова.

— Я знаю, где ты живешь. — Юношеский голос сделал ударение на последнем слове.

— Полагаю, так оно и есть — раз ты мне звонишь, — сказал Том. — Я желаю тебе доброго здоровья, выздоровления.

— Ничего другого тебе не остается! До свидания, Том. — Говоривший торопливо повесил трубку, возможно, не в силах сдержать смех.

Ну и ну, подумал Том, обнаружив, что его сердце бьется сильнее, чем обычно. От злости?

Удивления? Но не от страха, в этом Том был уверен. У него в голове вертелась мысль, что голос мог принадлежать компаньонке Дэвида Притчарда. А кому еще? Никому другому, кого он мог припомнить в данный момент.

Что за отвратительная, гнусная шутка! Душевнобольной,  подумал Том, ничего нового. Но кто? И зачем? Интересно, этот звонок действительно из-за океана или его имитировали? Том не был уверен. Дикки Гринлиф. Источник его несчастий, подумал Том. Первый человек, которого он убил, и единственный, кого он на самом деле не хотел убивать, единственное преступление, о котором он сожалел. Дикки Гринлиф, состоятельный (по тем временам) американец, живший в Монжибелло на западном побережье Италии, был его другом, оказал ему гостеприимство. Том уважал его и восхищался им. Возможно, слишком сильно восхищался. Дикки отвернулся от него, и Том возмутился. Однажды после полудня, когда они оказались одни в маленькой лодке, он без какого-либо предварительного плана убил Дикки, ударив его веслом. Мертв ли тот? Конечно, Дикки мертв! Том привязал к его телу камень и выбросил из лодки, оно погрузилось в воду, пошло ко дну и... Ведь все эти годы Дикки не появлялся, так почему объявился сейчас?

Нахмурившись, Том медленно шагал по комнате, уставившись в пол. Ему показалось, что его подташнивает, и он глубоко вздохнул. Конечно, Дикки Гринлиф мертв (этот голос в любом случае не его). Том носил обувь Дикки и его одежду, пользовался иногда его паспортом, но даже этому скоро пришел конец. Поддельное завещание Дикки, написанное Томом, не проверяли. Так кто же в таком случае набрался смелости вновь поднять это дело? Кто знает о его отношениях с Дикки и кому понадобилось копаться в обстоятельствах его смерти?

Том почувствовал, как к горлу подкатил комок. Он подумал, что его может вырвать, что ему не справиться с тошнотой — такое бывало и прежде. Том склонился над унитазом. К счастью, рвоты оказалось немного, но желудок сжимался от боли несколько секунд. Он спустил воду в унитазе, затем, склонившись над раковиной, почистил зубы.

Чертовы ублюдки, вот они кто, подумал Том. У него было такое чувство, что те двое только что были на линии, один говорил, а другой слушал, отсюда и веселое хихиканье в конце разговора.

Том спустился вниз по лестнице и в гостиной столкнулся с мадам Аннет. Она несла вазу с георгинами, в которой, вероятно, сменила воду. Мадам Аннет вытерла дно вазы полотенцем, прежде чем поставить ее на сервант.

— Я собираюсь на полчаса выйти, мадам, — сказал Том по-французски. — К вашему сведению, если кто-нибудь позвонит.

— Да, мсье Том, — ответила та, продолжая заниматься своими делами.

Мадам Аннет служила у Тома и Элоизы уже несколько лет. Ее спальня и ванная располагались в левом крыле дома, если смотреть на Бель-Омбр со стороны улицы, у нее имелся свой телевизор и радио.