Говард в последнее время несколько осмелел в том, что касалось документов Кантвелла. Соседи, казалось, приняли его маскарад, или, по крайней мере, никто из них не донёс на него военным. Однако соседи про него знали: они, по словам Говарда, смотрели. Людям, живущим на подачки военных, запертым в своих домах страхом или недоумением, остаётся мало занятий, кроме как пялиться в окно. Декс чувствовал на себе их взгляды, ступая по бурому переднему двору между струпьев льда. Он быстро прошёл между изгородью и стеной дома к задней двери. Он постучал и стал ждать, дрожа под массой своего пальто. День начался с похолодания и так и не потеплел. Последнее, что этому городу нужно, подумал он — это суровая зима. Однако всё шло к тому.

Говард открыл дверь. На нём был потрёпанный синий свитер, из-под которого торчал край белой рубашки. Джинсы засалены; на руках перчатки. Он махнул Дексу и провёл его в кухню. Дом Кантвеллов был оборудован для отопления мазутом, которого теперь не было, однако Говард закрывал внутренние двери и не выключал электрическую плиту, так что по крайней мере на кухне было относительно тепло.

Говард предложил кофе.

— Теперь можно получать кофе по пайковым карточкам. Но я всё ещё пью тот, что нашёл в кладовой. Он малость выдохся, но зато сахара сколько хочешь.

Декс кивнул и сел за маленький столик, пока Говард наливал воду в мерную кружку и заливал её в кофе-машину. Теперь, когда снова появилось электричество, все снова начали пользоваться этими игрушками — кофе-машинами, блендерами, микроволновками. В пользовании электроприборами чувствовалась некая фривольность, греховность даже, после месяцев лишений.

— Я думаю, он вполне может быть ещё жив, — сказал Говард. — Я рассмотрел эту идею со всех сторон и считаю это реальной возможностью.

— Погоди-ка. Кто жив?

— Мой дядя, — нетерпеливо пояснил Говард. — Стерн.

Декс вздохнул. В каждый его приход сюда Говард говорит про своего дядю. Его дядя, genius loci Лаборатории физических исследований Ту-Риверс, таинственный Алан Стерн, и чёрт его знает, может быть, этот тип и правда был важной частью того, что здесь произошло. Но это начинало походить на навязчивую идею, а сам Говард, исхудавший и заросший, начал походить на одержимого.

На прошлой неделе он рассказал Дексу о своём походе к резервации оджибвеев. В лесу появлялись какие-то призраки, сказал Говард. Не сказать, что это что-то невозможное. Декс уже перестал делать допущения относительно правил этой вселенной. Очевидно, эта вселенная — гораздо более странное место, чем ему казалось. Он мог принять возможность появления светящихся призраков в том старом сосновом лесу. Но равным образом правдоподобной казалась идея о том, что Говарду всё это привиделось от начала до конца. Ему пришлось многое перетерпеть — всё лето прятаться от  прокторов в подвале, выдержать длительный приступ лихорадки. Может быть, его окно в реальность немного затуманилось, и если так, у кого повернётся язык его винить?

Говард сказал что-то о телефоне. Декс нетерпеливо вытащил их кармана пальто книгу по истории и положил её на кухонный стол. Говард замолчал и уставился на неё.

— Что это?

Декс объяснил.

— Ладно, — сказал Говард. — Хорошо, это может быть важно. Ты её прочитал?

— Ага.

— Что-нибудь узнал?

— Ну, это не совсем «Оксфордская история мира». Хочешь резюме? Она начинается с Эдемского Сада. Адам получает людское тело от архонтов…

— Кого-кого?

— Архонтов.