— Что за…?

Майкл поднялся и сделал шаг назад от костра как раз тогда, когда от нового подземного толчка развалился, раскатился в стороны шалаш; ввысь тут же взвился сноп искр. Задрожала веранда, мелко и часто задребезжали выходящие во двор стекла, затанцевали на земле подошвы.

— Землетрясение. — Выдохнул он потрясенно. — Боги, это землетрясение. Марика, не приближайся к дому!

Она и не собиралась! Резко вскочила с пня, на котором сидела, и теперь ошарашено чувствовала, как дрожат вместе с почвой колени — тело качало, воздух качало, качало мир. Подрагивало, словно зерно кукурузы на раскаленной сковороде, бревно; колыхалась и рябила в чанах поверхность воды.

— Землетрясение? Майкл, они что, здесь часто бывают?

— Никогда. — Морэн стоял бледный и к чему-то прислушивался. — Толчки под горой, прямо под ледником Илиайа. Черт…

Он бросился к веранде — за пару секунд преодолел расстояние в несколько метров, схватил лежащую на лавочке сумку и успел отскочить прочь до того, как треснуло первое стекло.

— Майк!

— Все в порядке.

Напряженный, со сжатыми в полоску губами, он стоял и смотрел на планшет — на карту, где у северо-западного участка расплывалось красное пятно.

— Лавина… Так и я думал, лавина. А там у подгорья два человека, я должен идти…

— Нет, опасно…

— Их может накрыть. Даже если не накроет, сход снега такого объема изменит русла рек, образует грязевые потоки, создаст новые ручьи. Людей надо эвакуировать из опасной зоны.

— Но…

Он подошел и положил теплые ладони ей на щеки — быстро и нежно поцеловал в губы.

— Не входи в дом, пока толчки не прекратятся. Вообще не входи в него, пока я не вернусь, потом что-нибудь придумаем. Поняла?

— Да.

Когда мужская фигура скрылась в ближайших кустах, и треск ветвей затих, когда земля под ногами начала постепенно успокаиваться, а стекла перестали дребезжать, Марика все никак не могла отойти от шока — застыла, окостеневшая, и все ждала, что сейчас тряхнет еще раз. Ждала и боялась, впервые за долгое время чувствовала, что вот-вот беспричинно расплачется. А рядом, глядя в сторону скрывшегося в чаще Майкла, стоял все такой же напряженный, вздыбленный и начисто забывший про мясо сервал.

(Eugene Gusachenko (Chris Wonderful) — Come Home)

— Ты не пойдешь туда!

То был первый раз на ее памяти, когда Дрейк не просто повысил голос — взревел.

После секундного замешательства Бернарда удивленно развела руки в стороны и логически обоснованно, как ей казалось, парировала:

— Но я бы могла там «прыгать», перемещаться, уходить от теней!

— Да не смогла бы ты там «прыгать»! В коридоре это по определению невозможно — время там течет нелинейно, пространство движется и перестраивается с такой скоростью, что после первого же прыжка ты окажешься вне пределов Криалы — тебя вынесет из нее, и вынесет неизвестно куда. Ты даже сигнал ЗОЗ не успеешь послать…

— S.O.S.?

— Да. Как ты там его называешь…

Он нервничал и оттого забывал привнесенные в его мир слова, в моменты эмоциональности спотыкался на них.

— Ко всему прочему свет, что идет у тебя изнутри, сильнее обычного человеческого — тебя сожрут мгновенно.

Дрейк прекратил расхаживать взад-вперед по полутемной спальне и одарил даму сердца тяжелым взглядом — та вжала голову в плечи, захлопнула рот и застыла — она уже и забыла, каким сложным бывает характер Начальника в моменты напряжения.