— Однако вы не остались из-за него в Линг Эбби?

— Его уволили. Это было проще, чем исключать меня — уж слишком был бы громкий скандал. Но меня им все равно пришлось в конце концов исключить, так что беднягу Альберта можно было бы и не увольнять. Вообще-то на своих клумбах он управлялся лучше, чем в постели. Но откуда им это было знать? Может, вы замолвите за меня словечко перед Саймоном? Жалко будет, если все мои мучения пойдут прахом.

— Какие мучения?

— Уж не думаете ли вы, что я часами трясусь на спине этих жутких четвероногих потому, что мне это нравится? Да еще под презрительным оком его надутой сестрицы! Ой, я и забыла, она ведь и ваша сестра! Но, может быть, после стольких лет вы к ней относитесь совсем не так, как мальчишки относятся к сестрам.

— Совсем не так, — подтвердил Брет, но Шейла его не слушала.

— Вы, наверно, ездите верхом с пеленок, так что вы и представить себе не можете, как себя чувствуешь, когда здоровенная тварь вытряхивает из тебя душу, а до земли так далеко и ухватиться не за что. Посмотреть на Саймона — так нет ничего проще, чем гарцевать верхом. Когда стоишь на земле, лошадь кажется таким симпатичным и узким животным. Думаешь, что ехать на ней — все равно что на велосипеде. А когда залезешь в седло, оказывается, что у нее бог знает какая широкая спина, да к тому же она тебя и в грош не ставит. Тебя подбрасывает вверх и вниз, ноги елозят взад и вперед вместо того, чтобы оставаться на одном месте, как у Саймона, натираешь себе волдыри, а потом неделями не можешь сесть в ванной. А вот когда вы немножко улыбаетесь, то совсем не похожи на монаха.

Брет высказал предположение, что Шейла выбрала не самый лучший способ привлечь внимание Саймона: зачем выставлять себя неуклюжим новичком в деле, в котором предмет твоего интереса преуспел в совершенстве?

— Да нет, я не надеялась этим привлечь его внимание. Просто это — предлог бывать на конюшне. Эта его… ваша сестра не позволяет околачиваться там без дела.

«Ваша сестра», — мысленно повторил Брет. Очень приятно звучит.

У него теперь есть три сестры, и из них по крайней мере две ему вполне по вкусу. Надо будет с ними получше познакомиться.

— Боюсь, что мне пора, — сказал он, вставая.

— Жаль, — сказала Шейла, глядя, как он перекидывает повод через голову Тимбера и подтягивает подпругу. — Изо всех, с кем мне приходилось разговаривать в Клере, вы — самый симпатичный. Жаль, что вы не интересуетесь женщинами. Отбили бы у Саймона дочку Гейтса, и тогда, может, у нас с ним что-нибудь и вышло бы. Вы знаете Пегги Гейтс?

— Нет, — сказал Брет и вспрыгнул в седло.

— Взгляните. Она очень хорошенькая.

— Ладно, взгляну, — ответил Брет.

— Я теперь, наверно, буду встречать вас на конюшне.

— Да, наверно.

— Может, вы согласитесь давать мне уроки верховой езды вместо вашей сестры?

— Боюсь, что к урокам я никакого отношения иметь не буду.

— Ну что ж, — обреченно сказала Шейла. — Вы великолепно смотритесь верхом на этой скотине. А ведь и у него спина Бог знает какой ширины. Все они такие. Как нарочно.

— До свидания, — сказал Брет.

— Да, а ведь вы так и не сказали мне, как вас зовут. То есть, мне говорили, но я забыла. Так как вас зовут?

— Патрик.

Произнеся это имя, Брет сразу вспомнил тропинку, которая шла к морю, и в то же мгновение забыл о мисс Парслоу.