Спать его положили в дальней комнате — просторной и чисто прибранной, с большим ковром посредине. Ребята прошли на половину, выходящую окнами на судоверфь. Катя куда-то ушла, — видимо, к детям на другую половину дома. И Саид очень бы хотел убедиться, что тут у нее нет избранника, никто ей не станет досаждать в ночные часы.

Саид никогда не испытывал ревности, считал это чувство недостойным настоящего мужчины, но теперь с горечью убедился: ревность является человеку с любовью, и чем сильнее любовь, тем яростнее грызет сердце эта вечная, как само проклятие, страсть.

Дверь в комнату он оставил приоткрытой и напрягал слух, надеясь уловить шаги и проследить, куда они последуют. Несколько раз ловил себя на мысли, что Катерина ему не принадлежит и он не имеет на нее никаких прав, но это чувство лишь являлось в сознании, а сердце продолжило ныть от ужасных подозрений.

И так он ворочался с боку на бок до двух или трех часов ночи, а потом, успокоенный тем, что никакого движения в доме нет, уснул. И спал сном младенца. И был несказанно рад, услышав над головой голос Катерины:

— Вставай, принц, пойдем завтракать!

И коснулась его плеча.

Вбежали девочки, запрыгали и закричали:

— Дядя Саид, дядя Саид! Мы тебе сварили яичницу!

Катя их поправила:

— Не сварили, а поджарили.

Подгребла сестренок, повела к выходу.

Саид, провожая их, думал: это самый счастливый миг его жизни.

Тревожной выдалась эта ночь и для Дмитрия.

В час убийц, то есть в полночь, раздался звонок в квартиру. Посмотрел в глазок двери. Молодой мужик в кожаной куртке. Вроде бы знакомый, но кто?

— Дмитрий! — раздалось за дверью. — Это я, Вадим Капустин. Не забыл?

— Ты один?

— Один, один. Открывай.

Дмитрий никогда не был чрезмерно осторожным, но теперь…

Нехотя открыл дверь и не скрывал удивления:

— Ты?.. Каким ветром?

Раздеваясь, Вадим тщательно осмотрел коридор, стены и даже потолок. В гостиной он тоже не сразу прошел к столу, а осматривал каждый уголок и, особенно, компьютер.

— У тебя еще тот… первая модель? Они уже давно на свалке.

— Я неохотно расстаюсь со старыми вещами. Привыкаю. А к тому же, сильный, современный мне и не нужен. Меня интересуют два типа информации: стихи современных поэтов да лекарства от болезни позвоночника. А ты, как я слышал, в каких-то органах. Надеюсь, и там тебе пригодилась моя наука? Помнится, ты был у нас самым способным.

— По части компьютеров и там промышляю. Не раз вспоминал тебя с благодарностью. Таких знаний и такой хватки, какую ты дал нам, оболтусам, я ни у кого еще не встретил.

— Ты и ко мне заглянул по этой части? Выкладывай сразу, без предисловий.

Вадим протянул Дмитрию маленький конвертик. Дмитрий вынул из него бумажку — санкция прокурора на обыск.

— Вот как! Ну… приступай. Мне прятать нечего.

— У тебя компьютер… — только этот? Другого нет?

— Этот, только этот. Сказал же тебе: другого мне и не нужно. Я, видишь ли, давно болен. И говорят: безнадежно.

Невесело улыбнулся.

— Так что — компьютеры… Это уже вам, здоровым. — Дмитрий говорил глухим упавшим голосом. Его состояние было близко к обморочному. Он понял: ведомство Вадима уловило его атаку на американские банки. Да, да — это несомненно. Ведь он сам со своей бригадой, в которой, кстати, был и Вадим, монтировал там компьютерную систему. И когда окончили работу, генерал устроил им небольшой банкет, и на этом банкете Дмитрий сказал: «Ваша система еще долго будет сильнейшей у нас в России. Мы поставили такие микропроцессорные схемы, которых пока нет нигде».