По сути, я прямо сейчас, на глазах у публики в виде других студентов, ставил Амелию не в самое удобное положение. Одно дело, попросить, чтобы глава дисциплинарного комитета показала Академию новичку, который ко всему прочему является её братом.

Совсем другое — тыкать носом в тот факт, что глава в данной ситуации ничем не отличается от своих подчинённых и должна исполнять ровно те же обязанности, что и остальные.

Тем более, что эти правила распространяются в том числе и на неё, ведь глава комитета должна собственными действиями показывать пример для подражания своим подчинённым.

Большинство студентов, несмотря ни на что, воспримет это как факт того, что первогодка заставляет третьегодку, да к тому же главу целого комитета, которого многие обоснованно опасаются, делать то, что ему хочется. Это довольно сильный удар по репутации моей «дорогой» сестры, от которого так просто не оправишься.

Да, в данной ситуации я поступал определённо не очень хорошо, выставляя себя, возможно, даже в не лучшем свете, прямо как та тройка несостоявшихся неудачников. Разве что я действовал куда тоньше, чтобы это не могло послужить поводом для ответной агрессии.

Однако у меня были свои причины так себя вести.

Если уж быть до конца откровенным — я проверял её реакцию, в зависимости от которой мог бы извиниться или продолжить строить из себя наглого аристократа. Тут как раз были возможности, чтобы перевести диалог в другую сторону. Но что куда важнее — такая проверка помогала с большим шансом выявить настоящую натуру сестры, которая была слишком скрытной и чистой.

Во время войны мне приходилось немало раз сталкиваться с лжецами. Особенно со шпионами Альянса, которые то и дело проникали в наши ряды. Увы, менталистов на выявление каждого из них, само собой, не хватало. Да и не будут такого мага дёргать ради какого-нибудь рядового диверсанта.

Поэтому часто приходилось самому пытаться подмечать ложь и отмечать, насколько честен со мной вверенный мне солдат. После первого десятка пойманных шпионов начинаешь уже немного быстрее улавливать эти признаки, и появляется своего рода чутьё не такие вещи.

Я просто начинал догадываться, что человек, скорее всего, передо мной что-то скрывает или не говорит всей правды. А последующие пытки и раскалывания таких вот «лжецов» только помогали лучше понять их натуру.

Так вот — эта девушка ничем не отличалась от тех самых подозрительных личностей. Конечно, я понимал, что с малой долей вероятности могу ошибиться — всё же я не профессионал в этом деле и лишь помогал по мере своих возможностей, тем более, это основывалось на магических способностях.

Вполне возможно, Амелия Львова на самом деле была добрейшей души человеком, просто с очень сложным характером и ледяным панцирем вокруг себя.

В таком случае я принёс бы извинения и попытался наладить более тесные отношения, тем более, она моя родственница. Однако шанс того, что она была хорошим человеком, был довольно мал.

Она с самого начала казалась до боли подозрительной. Настолько, что будь моя воля, я бы не подходил к ней. А такие люди, по моему опыту, оказываются весьма проблемными личностями, от которых в самом деле нужно держаться подальше.

Чем дольше длился наш разговор, тем больше Амелия казалась мне «подозрительной». Всё-таки она находилась не на том уровне, когда можно было абсолютно полностью подавить свои эмоции. Сюда же накладывалась её возможная горделивость, из-за чего в голове строился очень нелицеприятный образ.

Вот так, всего парочка оброненных фраз очень сильно помогли начать считывать её и постепенно выводить на чистую воду. Жаль, правда, что только начать — чтобы полностью сломать маску или хотя бы заглянуть под неё, потребуется гораздо больше сил и времени. Впрочем, мне спешить особо некуда.