По пути к дому Арта, где, по его настоянию, должна пройти встреча, я записываю на диктофон фрагменты вступления к «Гаражу» (микрофон прикреплен у меня под подбородком).

«В течение многих лет девиз оставался одним и тем же: развивайся или умри. Но действительно ли это так? Слишком часто развитие как самоцель приводит к хаосу — неразумной экспансии капитала, несвоевременным приобретениям, стрессам на работе. В „Гараже“ я предлагаю инновационную формулу взамен рискованной погони за прибылью: удовлетворение достигнутым. Золотая середина — этого может быть вполне достаточно. Ересь? Вовсе нет — для тех, кто изучает человеческое тело и знает, что здоровье достигается не возрастающим день ото дня потреблением и чрезмерной активностью, а функционированием в разумных пределах диеты и физических нагрузок, работы и отдыха. То же применимо и к корпорациям, целью которых должна быть не погоня за цифрами, а творчество и разумное распределение активов. Прочтите эту книгу — и вы узнаете, что такое Четыре признака золотой середины и Шесть ложных целей…».

Понятия не имею, откуда берутся слова. Как и вся книга, которую я писал в течение десяти месяцев, надиктовывая по два часа перед сном, в безликих номерах гостиниц, чьи удобства и интерьер позволяли мне работать не отвлекаясь, бездумно; предисловие казалось дарованным свыше — сном, воплощенным в словах. Не знаю, как это скажется на ценности «Гаража». Иногда я боюсь, что моя книга — просто поток сознания, переполненный жаргоном, и это автоматически сводит на нет ее преимущества. Я позволил себе перечитать текст лишь единожды, и некоторые идеи показались мне чужеродными, совершенно не похожими на то, как я поступаю в действительности. Возможно ли быть мудрее в книге, чем в жизни? Надеюсь.

Следуя инструкциям Арта Краска, я еду меж холмов в дыму, который пахнет горящими покрышками. Я знаю, что Арт недавно переехал в гольф-клуб, но трудно вообразить себе зеленые лужайки на коричневых курганах. И откуда поступает вода? Это неправильно. По-моему, культура гольфа, постичь каковую у меня есть изрядные шансы, обязана своим обаянием атмосфере расточительства, великолепному несоответствию между внушительными затратами (большая территория, уйма труда и техники) и нематериальным итогом. Грустно. Те несколько раз, когда мне доводилось играть в гольф, я уходил домой, чувствуя себя экологической дырой.

Я подъезжаю к воротам, где сидит пожилая женщина, настолько обожженная солнцем, что ее кожа напоминает крылья летучей мыши — выгоревшая, серая, с тонкими жилками. Я называюсь, и она заглядывает в список.

— Арт просил вас пройти прямо в дом, там открыто. У него срочное дело.

— А когда он вернется?

— Он уехал час назад. Не знаю когда. Езжайте медленно и смотрите в оба, чтобы не столкнуться с гольф-мобилем. Большинство наших посетителей не слышали, как вы подъехали.

Строительство еще не окончено, на улицах, похожих на лапшу, и в тупичках лежат груды песка. Застройщик, имея такое количество крошечных улочек и закоулков, исчерпал список нормальных названий. Я сворачиваю налево на Ласси-Драйв и направо — на авеню Пола Ньюмана. Дома («стоимостью от двухсот пятидесяти тысяч долларов», как гласит рекламный щит) выстроены в разнообразных стилях, самый популярный — нечто вроде греческой виллы, плоская черепичная крыша в сочетании с массивными колоннами. Дом Арта — в числе наиболее изящных, с ярким дерновым газоном (видно, что он положен совсем недавно) и фонтаном из поддельного мрамора, украшенным фигурками танцующих купидонов. Весьма неосмотрительно для человека в его положении. Из-за ресторанов Арта в больницу отправилась половина Невады, а он строит себе дворец в стиле «мафия-модерн».

Мне очень хочется оставить язвительную записку и уехать в аэропорт. Бросить Арта на произвол судьбы значит получить несколько дополнительных, крайне важных при моем перегруженном расписании, часов.