— Отлично. — Дешон залез в карман пиджака и вытащил оттуда карточку. — Вот счёт, на который я хотел бы, чтобы вы перевели десять долларов, — сказал он, протягивая карточку.

Карен взяла её и поднесла к сканеру устройства. Загорелся ещё один индикатор.

Карен что-то набрала на клавиатуре, и…

— Постойте! — сказал Дешон. — Что вы только что сделали?

— Ввела свой ПИН, — ответила Карен.

— Ваш персональный идентификационный номер?

— Да.

— И терминал принял его?

Карен подняла устройство. Зелёный огонёк был ясно виден даже с мест присяжных.

— Кто ещё, кроме вас, знает этот ПИН?

— Никто.

— Он у вас где-нибудь записан?

— Нет. Банк говорит, что этого нельзя делать.

Дешон кивнул.

— Вы поступаете мудро. Итак, терминал опознал вас не только на основании вашей биометрии, но также и по информации, которую может знать одна лишь Карен Бесарян, верно?

— Именно так, — ответила Карен.

Дешон кивнул.

— Теперь вы можете завершить перевод — я не хочу терять десять баксов…

Присяжных повеселило это замечание, и Карен нажала ещё несколько клавиш.

— Перевод завершён, — сказала она и подняла терминал, на котором загорелась соответствующая комбинация индикаторов.

Это была простая и элегантная демонстрация, и мне показалось, что по крайней мере на некоторых присяжных она произвела впечатление.

— Спасибо, — сказал Дешон. — Миз Лопес, свидетель ваш.

— Не сейчас, — сказал Херрингтон. — Мы начнём с этого места завтра утром.

24

Той ночью, примерно в три часа, я рассказал Карен о станных разговорах, которые я вёл, по-видимому, с другими копиями меня. Мы прогуливались по подстриженным лужайкам её поместья. Жужжали насекомые, в небе носились летучие мыши. Полумесяц луны насмехался над нами с неба; где-то на её обратной стороне жил сейчас единственный другой Джейк Салливан, которому положено существовать — мой биологический оригинал.

— Как, я уверен, ты знаешь, — говорил я, — в квантовой физике существует явление, которое называется «спутанность». Оно позволяет квантовым частицам оставаться связанными на любом расстоянии; измерение одной влияет на другую и наоборот.

Карен кивнула.

— Ага.

— И, в общем, уже давным-давно существуют теории о том, что сознание имеет квантовомеханическую природу — самая известная, по-моему, из книги Роджера Пенроуза 1980 года.

— Да, — сказала Карен. — И что?

— А то, что я вот что думаю: не спрашивай меня, как, я не уверен насчёт конкретного механизма, но я думаю, что «Иммортекс» сделало много копий моего сознания, и что иногда, время от времени, я каким-то образом к ним подключаюсь. Я предполагаю, что это квантовая спутанность, но это может быть и что-то другое. Но так или иначе, я слышу их как голоса у меня в голове.

— Это как… как телепатия?

— Гмм… терпеть не могу это слово — слишком уж оно связано со всякими психами. Кроме того, я же не слышу мысли других людей; я слышу свои… в некотором смысле.

— Прости, Джейк, но по-моему более вероятно, что в твоём новом мозгу просто что-то работает не так, как нужно. Наверняка если ты расскажешь об этом доктору Портеру, он…

— Нет! — сказал я. — «Иммортекс» делает что-то плохое. Я… я чувствую это.

— Джейк…

— Это лежит в самой основе технологии мнемосканирования: способность создавать столько копий исходного разума, сколько потребуется.