— В городе разделимся, — мечтательно протянул Васька, когда мы уже устроились в вагоне электрички. — Разделимся, и у Суреныча будет поменьше поводов для тревоги.

— С каких это пор тебя начало волновать его душевное состояние? — съехидничал Андрей.

— С тех пор, как он вознамерился нанять каких-то хмырей, чтобы они с нами разобрались, — отпарировал Вася.

Андрей, видимо, счел это достаточно весомым объяснением, потому что больше вопросов не задавал и в городе беспрекословно согласился разделиться. Такая покорность должна была нас насторожить, но нам было не до раздумий, так как Суреныч припустил бодрой рысцой, и мы едва успевали за ним.

— Старый хрыч! — бормотал Вася, пыхтя и отдуваясь. — Как ему удается так споро перебирать ногами? Он же старше нас с тобой, вместе взятых.

— Он не курит, — пояснила я. — А ты смолишь словно паровоз. Вот и результат. И как ты умудряешься играть в футбол? Хотя чего я удивляюсь, теперь мне понятно, почему ваша команда вечно проигрывает.

Васька обиделся и нахохлился, насколько это было возможно на ходу. Затрагивать тему футбола явно не стоило. Но вдоволь поссориться мы не могли: Суреныч все время нервно оглядывался, вынуждая нас с Васей прятаться за окружающими предметами, которые зачастую бывали достаточно малы и плохо нас укрывали.

— Какой шустрый старичок, — пыхтел Вася, пригнувшись за фруктовым лотком, который подвернулся ему под руку. Мне повезло меньше, я пряталась за железным забором, в котором было столько дыр, что забором он мог называться чисто номинально и прятаться за ним было сущим мучением.

— Может, у него хоть со зрением плохо?! — с надеждой проговорила я.

— Как у горного орла, — разочаровал меня Вася. — И где таких выращивают?

Суреныч тем временем приблизился к подземному переходу и уже собирался нырнуть в него, когда Васька толкнул меня в бок и убито прошипел:

— У меня галлюли.

— Какие еще «галлюли»? — недовольно переспросила я. — Что ты выдумываешь?

— Мне показалось, что я только что видел Андрея, — прошептал Вася. — Погляди туда. Он стоял возле газетного киоска.

Я посмотрела в сторону, куда он указывал рукой, но никого знакомого не увидела и, естественно, рассердилась. Не хватало, чтобы еще и мой братик морочил мне голову. Мало мне моих чокнутых подружек.

— Хватит валять дурака, Суреныч сейчас смоется. Он на месте не стоит, пока ты тут фантазируешь.

Вася внял моим словам и тронулся с места. Суреныча мы догнали, только когда он уже садился на трамвай.

— Куда это он намылился? — удивился Вася, когда мы запрыгнули в следующий трамвай, который, к счастью, следовал по тому же маршруту. — Живет он совсем в другой стороне. Неужели у него любовница?

— Размечтался, — ухмыльнулась я. — Да ему такое и в голову не придет, на любовницу тратиться надо, а для такого скупердяя это смерти подобно. Он коньки бы отбросил, едва она заикнулась бы о подарке или о походе в ресторан. Любовницы у него нет, это я тебе как женщина говорю.

Васька поник головой и обреченно сказал:

— В таком случае он едет к своим знакомым, которые и будут нас убивать.

— Ну уж сразу и убивать, — расстроилась я. — Может быть, сначала попугают.

— Пугают, когда в этом есть смысл, то есть надежда, что напуганный человек вернет деньги, а у нас денег нет, значит, и пугать нас нет смысла.