Стараясь ступать бесшумно, я, как обычно по вечерам, проверила двери главного и черного входа, а также все окна. Потушив лампу, я осторожно скользнула под одеяло и устроилась на правом, здоровом боку, повернувшись спиной к Маршаллу. Несмотря на непривычность ситуации — чужой человек у меня дома, в моей постели, — меня тут же утянуло в омут сна, словно воду в сливное отверстие раковины.

Я резко открыла глаза — было восемь утра. Прямо передо мной на тумбочке стояли электронные часы. Я попыталась понять, что со мной не так… и вспомнила происшествия прошлой ночи. Сзади я ощущала странное тепло — ко мне спиной прижимался Маршалл. Он перевернулся на другой бок и обнял меня. Сквозь тонкую ткань сорочки меня грел жар его тела.

— Как ты? — тихонько спросил он.

— Еще не проснулась, — шепнула я в ответ.

— Хочешь это сделать?

— Ты на что-то конкретное намекаешь? — поинтересовалась я и почувствовала реакцию его плоти на мои слова.

— Лишь бы тебе не было больно…

Я сильнее притиснулась к нему, а Маршалл в ответ страстно сжал меня в объятиях.

— Нам надо просто взять и испытать, будет мне больно или нет, — прошептала я.

— Точно?

Я повернулась, поглядела ему прямо в глаза и подтвердила:

— Точно.

Его силы вполне хватило, чтобы удерживать на весу свое тело. Глаза сэнсэя излучали беспримесное наслаждение, невзирая на мое расцарапанное лицо и огромный кровоподтек на боку. Это растрогало и удивило меня. Я поняла, что понемногу привыкаю к тому, что Маршалл не замечает моих шрамов.

Вот почему я вдвойне смутилась — мы уже лежали после всего рядышком, взявшись за руки, — когда он вдруг сказал:

— Лили, мне надо с тобой кое о чем поговорить.

Седака произнес это преувеличенно серьезным голосом, и мое сердце сразу ушло в пятки.

— О чем? — спросила я как можно будничнее и натянула на себя одеяло.

— О твоих квадрицепсах.

— О… четырехглавых мышцах? — недоверчиво переспросила я.

— Тебе просто необходимо их подкачать, — заверил Маршалл.

Я непонимающе уставилась на него.

— У меня весь живот в шрамах, щеки расцарапаны, на боку — вот такой синячище, а ты решил покритиковать только мои квадрицепсы?!

— Ты в прекрасной форме, если не считать их.

— Какой же ты болван!

Не зная, смеяться или браниться, я выхватила у себя из-под головы подушку и обрушила ее на Маршалла. Боль мгновенно напомнила о себе, и я, не сдержав вскрика, ухватилась за ушибленный бок.

— Откинься назад, — велел Маршалл и сел, чтобы поддержать меня. — Ложись на спину, медленно… вот так. Руку чуть отведи в сторону.

Он снова подсунул подушку мне под голову, устроил меня поудобнее и только потом решился признаться:

— Лили, я тебя просто поддразнил.

— Ага… — Мне сделалось ужасно неловко за собственную глупость, я помолчала и откликнулась: — Да, нормальное общение теперь не для меня.

— Лили, почему ты ушла вчера ночью?

— Мне стало как-то беспокойно. Я не привыкла быть с кем-то вместе, встречаться, вообще ходить по гостям. Ты ведь пока женат, еще не успел забыть присутствия рядом другого человека. Может быть, вы с Теей были заманчивыми партиями… Но я не такая. Я ни к кому не хожу на свидания. Я просто… — Я запнулась, не зная, как лучше охарактеризовать свой стиль жизни за последние годы.