— Знаешь, если ты опасаешься воров, то Клод наверняка не откажется выставить возле твоего дома охрану, — сказала я почти с натуральным участием.
Старушка одобрительно кивнула на мои слова и побрела дальше по проходу, сравнивая ценники на баночках с томатным соусом. Я ничем не погрешила против искренности, наоборот, постаралась подбодрить и в чем-то надоумить собеседницу. Тее волей-неволей пришлось двинуться дальше, в сторону мясного прилавка. Нетерпеливо дернув тележку, она напоследок процедила:
— Я это так не оставлю.
Жалкая концовка.
Из супермаркета я вышла с несколькими увесистыми сумками и, пока ехала домой, почти восстановила душевное равновесие. Но шеф полиции никуда не делся. Как бы не так! Он только убрал с подъездной аллеи машину — наверное, поставил ее на стоянку за Садовыми квартирами, — зато сам все еще торчал на моей парковке.
Я подрулила к дому и открыла багажник. Не хватало еще, чтобы я начала сторониться собственного жилья. Фридрих недолго стоял сложа руки. Завидев меня, он неторопливо тронулся в мою сторону.
— Что с вами такое? — недовольно спросила я. — Почему вы без конца сюда приходите? Я ничего плохого не совершала.
— По вам не скажешь, что вы мне очень рады, хотя это наверняка так, — пробасил Фридрих. — Но вид у вас теперь гораздо лучше. А как бок?
Я отомкнула кухонный вход, отнесла в дом кошелек и сумку для тренировок, затем вернулась, чтобы забрать два из четырех пакетов с продуктами. Фридрих, не говоря ни слова, подхватил оставшиеся и последовал за мной в кухню. Я так же молча сложила консервы в кладовку, мясо запихнула в холодильник, а пакеты с соком расставила по полочкам на дверце.
Распаковав сумки, сложив их и убрав в специальное отделение под раковиной, я села напротив Фридриха, который без приглашения успел занять место за простым деревянным столом, в упор посмотрела на него и спросила:
— Так что?
— Расскажите мне, что вы видели в ту ночь, когда был убит Пардон.
Я принялась изучать свои руки, обдумывая перспективы. Моей целью являлся покой, для этого надо было избежать вопросов полиции о моем прошлом. Но Фридрих в любом случае уже знал о нем, к тому же он проявил чрезмерное доверие к своим подчиненным. Моя история перестала быть тайной, и последствия этого оказались не настолько удручающими, как я того ожидала. Или же я сама изменилась.
Впрочем, если Фридрих явился только выслушать показания и после этого мне не придется тащиться в участок, то почему бы не рассказать ему о том немногом, что я видела? Думаю, Маршалл слегка застращал меня киношными байками о женщине, которая слишком много знает.
Фридрих терпеливо ждал. Присутствие этого великана тяготило бы меня меньше, если бы я была чиста перед законом. Тогда он не замедлил бы выразить мне свое одобрение. Я невольно приподняла уголок рта в сардонической усмешке. Умение создать располагающую атмосферу — вот чему, несомненно, был обязан Клод Фридрих репутацией хорошего полицейского.
— Ладно, расскажу вам о том, что видела, — вдруг решившись, заявила я, пристально посмотрела на Фридриха и положила ладони на стол. — Но от этого ничего не изменится. Вот почему мне казалось бесполезным сообщать об этом раньше.
— Ведь это вы звонили мне той ночью, да?
— Да. Это была я. Мне, конечно, не хотелось, чтобы тело пролежало там до утра, но больше я опасалась, как бы на него не наткнулись детишки.
— Почему же вы с самого начала не признались в этом?
— Потому что не хотела попадать в поле вашего зрения. То, что я видела, было не настолько существенно, чтобы подвергать себя риску. Ведь вы могли на всякий случай позвонить в Мемфис и там узнать о моих прошлых передрягах. |