– Я вижу грязь. Я чувствую грязь. И я сама грязная.

– В ее прошлой жизни была только грязь? – спросила Пэтси, чавкая поп–корном.

Сейчас это произойдет. Он идет. Меня охватил ужас.

– Поблизости есть здания или какие-нибудь строения, которые могли бы указать на то, в каком году ты находишься? – спросила Барбара.

– Ммм… слева ничего, кроме леса. Кажется, я стою на какой-то пыльной тропинке. Пойду, поднимусь на этот маленький холм… ух ты! Там внизу город. И похоже, что наверху на высокой скале есть замок. Крошечные люди бегают по полям за городом. Круто! Похоже на средневековую деревню или нечто вроде того. Думаю, я спущусь и поздороваюсь.

– Отлично, – похвалила меня Барбара, – скажи мне, как ты себя чувствуешь?

Меня тошнит. Я напугана. До ужаса.

– Ну… я голодна. Нет, очень голодна. Просто зверски. Великолепно, значит, я крестьянка, да? Я бедная голодная крестьянка, окруженная грязью. Мило.

– Мы здесь не для того, чтобы судить о своей прошлой жизни, – чопорно сказала Барбара.

– Фу, Кора, – сказала Пэтси, – Тэрри оказалась личной служанкой Клеопатры, а я была одной из наложниц Цезаря. Детка, ты не вписываешься в нашу команду. Ты как минимум должна быть средневековой принцессой в огромном колпаке.

Я не могла ... из-за него.

Отвращение нахлынуло на меня.

– На мне туфли, у крестьянок не было туфель, верно?

– Уверенна, у некоторых были, – сказала Тэрри, забрасывая в рот поп-корн.

– Ты можешь спуститься в город? – спросила Барбара, – Может, мы могли бы выяснить, кто ты, если увидим где ты.

– Ага, иду вниз.

Услышав позади грохот, я впилась ногтями в кушетку.

– Эй, смотри, куда ты… бог мой. Боже мой. О ГОСПОДИ!!!

– Что? Что случилось? – обеспокоено спросила Барбара.

Ей есть о чем беспокоиться.

– Только что, женщина в повозке сбила меня.

– Что? – завизжала Пэтси.

– Она переехала меня. Ее волы взбесились, наверное. Они просто проехались с холма и прямо по мне. Охренеть! Теперь по мне топчутся волы, а дама в повозке кричит и… боже ты мой! У меня только что отвалилась голова! Она отвалилась! Фу!

Тэрри сидела, уставившись на меня огромными глазами, пригоршня поп–корна замерла на полпути ко рту.

– О, боже. Я не… у меня еще никто не умирал во время регрессии, – сказала Барбара с еще большим беспокойством, – Я не совсем понимаю, что дальше делать.

– Ты… обезглавлена? – спросила Пэтси, – Ты уверена?

– Да, Пэтс. Моя голова отделена от тела, которое покрыто следами копыт. Думаю, колесо проехалось по моей шее. Оно… брр. Это просто жуть. Почему, черт возьми, мне достается реинкарнация, где меня убивают два быка? Почему я не могу быть наложницей Клеопатры?!

– Личной служанкой, а не наложницей, – исправила меня Тэрри, закидывая в рот поп–корн и яростно его пережевывая, – ты точно знаешь, что умерла? Может тебе показалось и все не так плохо?

Все станет еще хуже, теперь я об этом знала. Мурашки пошли по телу.

– Моя голова валяется в метре от тела. Думаю, это показатель смерти… господи! Что она вытворяет?!

– Телега? – уточнила Пэтси.

– Нет, женщина. Неужели она...

– Что? Что она? – спросила Тэрри, усаживаясь поближе.

– Это так необычно, – пробормотала Барбара.

– Ну что там делает эта дамочка? – спросила Пэтси, хлопая меня по колену.

– Она пытается прикрепить мою голову обратно к телу. Леди, зря стараетесь.