Саймон Бекетт. Множественные ушибы
Памяти Фредерик Коммерелл
Глава 1
Сгорбившись за рулем, я вел машину, каждую секунду ожидая, что двигатель заглохнет, и вдруг увидел разрыв в зеленом барьере. Слева, насколько хватало глаз, пшеничные поля прорезала колея. Я свернул в ту сторону и затрясся по рытвинам, не думая, куда приведет этот путь, – главное, чтобы не заметили с шоссе. Колея нырнула в густую рощицу. Я направил «Ауди» под деревья и, когда ветви стали скрести по стеклам, заглушил мотор. Шум стих, только пощелкивал остывающий двигатель, и стало слышно, что где-то неподалеку журчит вода. Закрыв глаза, я откинулся на спинку сиденья, но времени отдыхать не было. Надо было двигаться дальше. Я проверил «перчаточник». В нем не оказалось ничего, что бы указывало на личность владельца автомобиля – всякое барахло и почти полная пачка сигарет. «Кэмел», мой любимый сорт. Потянувшись за сигаретами через пассажирское сиденье, я ощутил запах – не сильный, но неприятный, словно кто-то оставил на солнце мясо. Роскошная обивка пассажирского сиденья была чем-то испачкана. Как и вытянутый и лежащий на полу ремень безопасности. В одном месте прочная ткань оказалась почти разорванной. Дотронувшись до ремня, я ощутил что-то липкое и увидел, что кончики пальцев потемнели. От мысли, что я всю дорогу ехал вот с этим, на самом виду, закружилась голова. Сразу захотелось очутиться как можно дальше от этой машины, но я не мог оставить ее просто так. Пока я выбирался наружу, ветки хлестали по дверце. Через рощицу протекал ручей. И когда я мочил в нем найденную в «перчаточнике» тряпку, заметил, что мои руки дрожат. Сиденье оттереть было легко, но в переплетенье нитей ткани ремня кровь впиталась глубоко. Вычистив, как мог, ремень, я прополоскал тряпку в ручье. Поток обхватил мои запястья, словно стеклянные кандалы. Я мыл руки, оттирал их песком со дна, но даже после этого ощущения чистоты не возникло. Плеснул воду на лицо, поморщился, когда она обожгла ссадины на щеке, и вернулся к машине. «Ауди» была в дорожной пыли, скрывавшей ее черный цвет. Я сбил камнем английские номера, затем достал из багажника свой рюкзак. Когда я его вынимал, он сдвинул в сторону чехол запасного колеса, и там мелькнуло что-то белое. Я отогнул коврик, и при виде закутанного в полиэтилен свертка у меня узлом скрутило желудок. Пришлось привалиться к автомобилю – ноги внезапно настолько ослабели, что отказывались держать меня. Сверток был размером с пачку сахарного песка, но находящийся внутри порошок был отнюдь не таким невинным. Я быстро оглянулся, словно в этом месте кто-нибудь мог наблюдать за мной. Но вокруг были только деревья, а из звуков – лишь гул летающих насекомых. Я неотрывно смотрел на пакет и не мог оценить новое осложнение своего положения. Не хотел брать его с собой, но и не мог оставить в роще. Схватил, затолкал поглубже в рюкзак, захлопнул крышку багажника и двинулся прочь. Когда я выходил из рощи, хлебные поля казались такими же безжизненными. Я забросил номера и ключи от автомобиля в высокие стебли и вынул телефон. Он оказался безнадежно сломанным. Не останавливаясь, я вытащил из него сим-карту, переломил надвое и зашвырнул половинки в одну сторону поля, а телефон в другую. Все равно звонить некому. Серый асфальт шоссе, по мере того как солнце все выше забиралось на небо, расплывался и покрывался текучей рябью. Немногочисленные машины, загнанные в ловушку зноя, казалось, почти не двигались, пока не проносились мимо внезапной вспышкой цвета. Рюкзак лежал у меня на спине – мои единственные пожитки. Я шел почти час, а когда решил, что достаточно удалился от автомобиля, вытянул руку с поднятым пальцем и начал голосовать. Мои рыжие волосы и преимущество, и недостаток: они привлекают к себе внимание, но одним своим видом дают знать, что я – иностранец. |
