Джейн тяжело вздохнула.

— Мне нечто подобное тоже приходило на ум. Если это правда, значит, у Софи есть серьезный ненавистник. Но кто?

— Не знаю, черт возьми! — объятый злостью, смешанной с готовностью прямо сейчас приступить к расследованию, ответил Вассон. — Но намереваюсь это выяснить.

— Каким образом? — полюбопытствовала Джейн.

— Пока не имею понятия.

— Моя помощь потребуется?

— Если потребуется, я сообщу. — Он сжал свободную руку в кулак, воображая, как расправится со злодеем, когда отыщет его. — Только никому ни звука, Джейн, от этого многое зависит. И отныне будь внимательнее. Если заметишь или услышишь от кого-то из наших что-нибудь подозрительное, сразу связывайся со мной.

— Непременно, — ответила Джейн. — Держись, Филип. Не поддавайся тоске. У вас с Софи все будет хорошо, я нутром чую.

— Спасибо, — пробормотал он, в который раз удивляясь проницательности своей помощницы и испытывая к ней глубокую благодарность.

В магию, мистику и прочие сверхъестественные явления Филип Вассон никогда не верил. Но не мог не принять сейчас во внимание тот факт, что однажды в детстве его спасла от страшных осложнений после свинки не традиционная медицина, а какая-то целительница. Не мог не вспомнить и рассказа одного приятеля о сообществе вампиров, обосновавшихся в Лас-Вегасе, парочку из которых тот якобы знал лично. И в том, что историю о странных шагах на чердаке его мать полгода назад выдумала, он тоже вдруг усомнился.

Ясно было одно: болезненное состояние Софи возникало не само по себе, а кем-то провоцировалось. При помощи сверхъестественных сил или — что более вероятно — посредством каких-то химических препаратов.

В Лондон, наплевав на Неделю моды, Вассон вернулся на следующий после разговора с Джейн день. Видеться с другими модельерами, манекенщицами и прочими представителями мира моды он все равно не мог. Без Софи, ее естественности и света все казались ему теперь омерзительными и невыносимо притворными.

Прямо из аэропорта он направился к ней, но дома не застал. На звонки она по-прежнему не отвечала, соседи о ее местонахождении ничего не знали. С тяжелым сердцем и углубившимся чувством вины Филип поехал домой, наспех перекусил и принялся еще раз просматривать кассеты с записями шоу и рекламных роликов, которые приобрел сразу после знакомства с Софи.

— Нет, ее талант не может так просто исчезнуть, в этом нет никаких сомнений, — бормотал он себе под нос, вновь и вновь восхищаясь мастерством Софи. — Кто-то «помог» ей так резко поблекнуть, кому-то это остро понадобилось… Но кому? Какому-то завистнику? Завистнице?..

Вечером он опять поехал к Софи, вновь не обнаружил ее, пробродил у ее дома до темноты и ни с чем вернулся к себе. В голове метались обрывки мыслей о не дающей ему покоя загадке, требуя сосредоточенности и спокойствия. Но успокоиться было непросто: тревога за Софи, страдания от разлуки с ней буквально сводили его с ума.

Около полуночи, решив, что Софи у подруги или у родственников и что ей действительно надо отдохнуть от него, Филип заставил себя сконцентрировать внимание на анализе ситуации.

Недоброжелателем Софи явно был кто-то из его же команды. Скорее всего, женщина и, вполне возможно, тоже манекенщица. Визажистам, фотографам, стилистам не имело смысла строить ей козни.

Он принялся подробно вспоминать, как вели себя в последнее время, в особенности общаясь с Софи, остальные его модели.