Это многое мне пояснило. В том числе хорошие манеры и красивое жилище Тимо. Я вспомнила, что однажды встречала и Петера. Он был совершенным джентльменом, но, на мой взгляд, чересчур самоуверенным.

— Раз Тимо без ума от Сиркку, значит, он ревновал ее к Юкке.

— Да, он краснел и злился, когда мы рассматривали гастрольные фотографии из Германии, где Сиркку стоит в обнимку с Юккой. И вообще он его не любил. Но если ты полагаешь, что он мог его убить, то это вряд ли. Я в это не верю.

И я не верила. Дело было в другом.

— Я сегодня звонила на яхту. На «Мальборо Финляндии». Пелтонены тоже звонили утром Ярмо и рассказали про Юкку. Надеюсь, это не повлияет на ход регаты. Они все еще лидируют в своей группе.

Было видно, что Пие не хотелось, чтобы я уходила. Я закончила задавать свои вопросы, а она продолжала болтать о том о сём. Наверное, чувствовала себя одиноко в таком большом доме. Да и были ли у нее друзья, кроме товарищей по хору?

Домой я вернулась около десяти, зайдя по дороге в «Макдоналдс». Набив живот гамбургером, я упала в кровать и, не досмотрев сериал, забылась беспокойным сном.

11

Лишь во сне — мечта о лучшем…

Моим надеждам на тихое воскресное утро с газетой за чашкой кофе не суждено было сбыться. В шесть утра раздался телефонный звонок. Изнасилование. Надо было срочно идти и допрашивать жертву и преступника. На бегу выпила кофе, влила в себя половину литрового пакета йогурта, второпях съела апельсин. Вместе с ресницами накрасила себе кончик носа несмываемой тушью, потом оттирала ее целую вечность. Господи, ну почему у меня нет любящей, все понимающей «половинки», у которой всегда наготове чистая рубашка и пара бутербродов? Пришлось натянуть на себя не первой свежести свитер, уныло надеясь, что мне удастся где-нибудь перехватить булку из автомата или готовую пиццу.

Дежуривший уже вторые сутки подряд Койву в общих чертах рассказал мне о происшествии. Он до четырех утра сидел в баре в Кайвохуоне и прямо оттуда пришел в отделение, поскольку «узнал такое, что следовало немедленно записать. Но об этом поговорим позже». И тут же возник этот случай с изнасилованием.

У Койву был усталый вид, и он больше не походил на молодого желторотого мальчишку, но был явно доволен собой. Несмотря на раннее утро и совершенно сонное состояние, я просто сгорала от любопытства. Койву сообщил, что рапорт лежит у меня на столе. Жертва насилия только что прошла медицинское освидетельствование и дожидалась меня в коридоре. Я отпустила Койву домой, он обещал позвонить позже.

Девушка была совсем молоденькой, ей едва исполнилось восемнадцать. Ее звали Марианна.

— А можно, я уже пойду домой? — спросила она сквозь слезы. Она была в черных, совершенно разорванных колготках, грязной мини-юбке, со следами косметики на лице, которую явно недавно пыталась смыть. На щеке огромный синяк, заплывший от удара глаз. Она дрожала от холода. Нетрудно было догадаться, что она тоже не спала всю ночь. Поскольку я осталась без помощника, то решила воспользоваться диктофоном. Потом кто-нибудь перенесет показания на бумагу.

— Привет, я старший констебль Мария Каллио. Постарайся, пожалуйста, мне быстро все рассказать и сможешь пойти домой спать. Ты уже написала заявление и прошла медицинский осмотр. Хочешь кофе с бутербродом?

— А можно чаю? — спросила девушка еле слышным голосом. Интересно, полицейский врач догадался дать ей какое-нибудь успокоительное лекарство?

Я попросила дежурного принести чай с булками. И старалась вести разговор на нейтральные темы, чтобы девушка немного успокоилась, выясняя, кто она, чем занимается. Марианна родилась в Койвола, на будущий год переходила на последний курс училища, а сейчас летом устроилась на временную работу в Хиетаниеми.