|
По моим прикидкам, ей было тридцать три – тридцать четыре года, примерно на столько она и выглядела. Одевалась кое‑как, а косметикой не пользовалась. Оставалось лишь гадать, что такого в ней находили мужчины, от которых отбоя не было. Как‑то я, набравшись отваги, задала ей этот вопрос. Раиса надолго задумалась, а ответила вполне серьезно: «Я добрая». В свете ее дурных привычек это выглядело издевательством, но я сочла за благо промолчать. И правильно. Разозлиться подруге ничего не стоило, а в гневе она страшна. Просто удивительно, сколько в ней было силы, физической я имею в виду. Однажды некий тип сделал в ее адрес оскорбительное замечание, Раиса подошла к нему и подхватила опешившего мужика на руки. Бедняга так обалдел, что позволил пронести себя от столика до окна (эта памятная сцена разыгралась в ресторане). В абсолютной тишине подруга швырнула успевшего прикорнуть на ее груди мужика в это самое окно, вместе с осколками которого он вскоре и оказался на асфальте.
– Приличные люди женщинам не хамят, – заявила она, оставила на столе деньги за ужин, который мы так и не успели закончить, а также за разбитое стекло и кивнула мне: – Идем, Маруся. После этого случая я зареклась ее нервировать. – Как идут дела? – продолжая оглядываться, спросила подруга. – Прекрасно, – пожала я плечами, беспокойно хмурясь. – Да? А папа как? – Уверяет, что отлично. – Папа не пропадет… А чего хмурая? – Не вижу повода веселиться. – И я не вижу, – вздохнула Раиса. – У меня неприятности, – добавила она и поджала губы. Мои худшие опасения начали сбываться. – Что случилось? – понизив голос до шепота, спросила я. – У тебя выпить есть? Лучше коньяк… или виски… водка, на худой конец. – Есть мартини. – Что за скверная привычка пить всякую дрянь? – Что случилось? – повторила я. – Ладно, давай мартини. Я поднялась и дрожащей рукой налила мартини в два бокала, в один добавила апельсиновый сок, а второй протянула Раисе. Та залпом его выпила, точно водку, и сказала: – Дрянь, да еще сладкая… Ты пей, Маруся, пей. – Не вздумай называть меня так при подчиненных. – Что я, дура, я ж понимаю… – Рассказывай, – поторопила я. – Опять взялась за старое? Ты же обещала… – Я слово держу, уж можешь мне поверить. Живу себе тихо‑мирно, даже салон красоты открыла… вот, думаю, Маруся обрадуется, когда узнает… – Уже порадовалась. Дальше что? – Дальше? А коньяка точно нет? Может, пошлешь кого‑нибудь… – Я тебя сейчас пошлю, – зашипела я. – Не нервничай, нам сейчас как никогда надо сохранять спокойствие. Особенно тебе. Я‑то так переволновалась, что от меня никакого толку, а проблему надо решать. Срочно. Не знаю, как до тебя доехала… – Раиса! – рявкнула я. Тут она закатила глаза, по всем признакам намереваясь хлопнуться в обморок. Я быстро налила еще мартини и сунула бокал ей в руку. Раиса покорно выпила. – Маруся, это божье наказание. Вот уж не думала, не гадала… Я поняла, что запросто сама могу свалиться в обморок, так и не дождавшись ее объяснений, и тоже выпила. – Что ты натворила? – дважды глубоко вздохнув, спросила я. – Ничего я не натворила. С какой стати? Успокойся и послушай… – Я спокойна, – ответила я и забормотала: – Я спокойна, я спокойна… – У меня в багажнике труп, – сказала Раиса, нерешительно улыбнувшись. |
