Необходимо разрядить ситуацию — убедить Хэнди, что он останется в живых, если будет вести себя разумно. Время работает на нас. Мы не устанавливаем временных лимитов. Пусть все длится столько, сколько мы способны выдержать. А затем еще. И еще. Когда сюда прибудет группа спасения заложников, мы подготовимся к боевому решению вопроса, но это наш крайний выход. И пока Хэнди соглашается на переговоры с нами, попытки захвата не будет. Мы называем такой подход к освобождению заложников «тянуть жилы из свиньи». — Поттер улыбнулся шерифу Стиллуэлу. — Суть игры в проволочках. Преступники изматываются, им все надоедает, они сближаются с заложниками.

— Стокгольмский синдром, — заметил кто-то из полицейских.

— Именно.

— Что это такое? — спросил другой.

Поттер кивнул Лебоу.

— Психологический процесс, в результате которого возникает симпатия между жертвой и агрессором, — начал объяснять тот. — Термин возник примерно двадцать лет назад после ограбления банка в Стокгольме. Преступник вынудил четырех служащих банка спуститься в хранилище. Позже к нему присоединился его сокамерник. Они провели вместе с захваченными служащими банка больше пяти дней, а когда наконец сдались, оказалось, что некоторые заложники испытывают к ним симпатию и считают, будто зло не они, а полиция. Бандиты, в свою очередь, тоже привязались к заложникам и не помышляли причинить им вред.

— Пора браться за дело, — объявил Поттер. — Шериф, приступайте к мероприятиям по изоляции. А я установлю первый контакт с преступниками.

Дин Стиллуэл смущенно обратился к полицейским:

— Ребята, может, выйдем и там распределим ваших людей вокруг здания? Если не возражаете. Ну как?

— Бекон. — Это был единственный ответ, но прозвучал он очень тихо, и Поттер надеялся, что шериф не услышал.

Вода лилась сверху, как из душа, серебряные потоки падали из дыр в высоком потолке — наверное, просачивались из луж на крыше, оставшихся после дождей.

Капли стекали по ржавым крюкам для мяса, резиновой ленте конвейера и разобранным механизмам снаружи зала забоя, где сидела Мелани Черрол и присматривала за девочками. К ней жались семилетние близняшки Анна и Сузи. Беверли Клемпер откидывала длинные светлые волосы с лица, еще по-детски пухлого, хотя ей было уже четырнадцать, и судорожно втягивала воздух. Остальные собрались в дальнем конце зала забоя. Десятилетняя Эмили Стоддард яростно терла ржавое пятно на белых колготках, и слезы катились по ее щекам.

Мелани посмотрела на миссис Харстрон и Сьюзан Филлипс — они сидели рядом, вжавшись в пол, и переговаривались отрывистыми знаками. Обрамленное жесткими волосами бледное лицо девочки пылало яростью. И Мелани внезапно поняла, что у нее темные глаза настоящего бойца. Они говорили об ученицах.

— Боюсь, как бы они не ударились в панику, — предостерегла Сьюзан учительницу. — Надо держать их вместе. Не дай Бог, кто-нибудь побежит, эти гады ведь застрелят.

— Надо бежать! — заявила с отвагой восьмилетнего ребенка Киэл Стоун. — Нас больше, чем их. Мы вырвемся.

Сьюзан и миссис Харстрон не обратили на нее внимания, и в серых глазах девочки вспыхнула злость.

А Мелани мучила мысль: «Я не знаю, что делать, не знаю».

Мужчины не обращали на них внимания. Она встала и подошла к двери. Бандиты вытаскивали из полотняных мешков одежду.