– Ешкин кот! – воскликнул он с чувством. – Это ж как раз то время, когда наш покойничек объявился в здешних краях!

– Совершенно верно.

– Выходит, никакой он не перебежчик, а беглец. Почуял, наверное, что жареным запахло, и рванул куда глаза глядят, от греха подальше. Это ж надо, докуда он из самой Франции добежал! Обыкновенный эмигрант, политический беженец...

– Ну, не такой уж и обыкновенный. Во-первых, судя по некоторым предметам, извлеченным нами из захоронения, это был не простой рыцарь, а магистр ордена, то есть один из тех, кого дома поджидал костер. А во-вторых, ты не задавался вопросом, почему это его, иноземца, иноверца, более того, крестоносца – а в ту пору, сам понимаешь, местным жителям было не до тонкостей, для них все крестоносцы были на одно лицо и являлись злейшими врагами, – приняли при княжеском дворе с распростертыми объятиями, обласкали, пригрели и даже сделали советником?

Дубов еще не успел собраться с мыслями (которых у него, честно говоря, пока что не было ни одной), когда из-за соседнего столика послышался сиплый, пропитой голос:

– Бабла он им притаранил!

Собеседники одновременно повернулись на голос. Вид у мужичонки теперь был не заинтригованный, как пять минут назад, а уверенный и даже торжествующий, как у эксперта, только что высказавшего свое авторитетное мнение, или, скорее, как у участника телевизионной викторины, угадавшего правильный ответ на каверзный вопрос финальной игры.

– О! – с восторгом воскликнул Гена Быков, простирая в сторону небритого умника могучую длань. – Вот это сапиенс! Учись, пресса, как надо соображать! Именно – притаранил бабла. Или, в переводе на русский язык, оказал посильную финансовую помощь. Девушка! – громогласно обратился он к барменше, которой на вид было лет пятьдесят с хвостиком, но которая тем не менее с готовностью обернулась на это не вполне уместное обращение. – Девушка, налейте нашему другу сто... нет, сто пятьдесят граммов водочки! За мой счет, пожалуйста. Ему необходимо компенсировать расход умственной энергии. И знаете что? Налейте-ка заодно и нам!

– Три по сто пятьдесят – это будет четыреста пятьдесят, – хмуро заметила барменша.

– Верно, – согласился Гена, – давайте целую бутылку. Чего мелочиться, в самом деле? Тем более есть что отметить.

Вслед за бутылкой к их столику естественным порядком перекочевал сообразительный "сапиенс" со своим недопитым пивом. От него так и шибало застарелым потом, перегаром и еще какой-то неопрятной кислятиной. Гена, пришедший от его сообразительности в не совсем понятное Дубову, но явно радостное возбуждение, торжественно разлил водку по пластмассовым стаканчикам. Они чокнулись, выпили и запили водку пивом.

– Таким образом, – продолжал захмелевший аспирант, – можно предположить, что наш магистр драпанул из родной Франции не с пустыми руками. Надо думать, он прихватил с собой малую толику орденского имущества – малую, разумеется, лишь по сравнению с невообразимым объемом накопленных орденом за два столетия богатств. Этой малой толики хватило, чтобы купить дружбу псковского князя, да и на черный день наверняка что-нибудь осталось.

– Знать бы, где он все это схоронил, – мечтательно просипел сообразительный гуманоид.

– Ну, этого мы, наверное, никогда не узнаем, – заметил Гена, разливая по стаканчикам остатки водки. – Скорее всего никакого клада не существует – если и был, его давно нашли и растащили. А жаль! Покидая родину, магистр ордена наверняка прихватил с собой самое ценное – вещи, имевшие не только высокую рыночную стоимость, но и огромную культурную, религиозную и историческую ценность.