Спал он плохо: жесткая постель, скверный воздух, оленья шкура отнюдь не спасала от клопов, все врут люди. Голова была тяжелая. Ему казалось, что у него жар: «Так и есть! В первый же день заболел малярией! Еще издохнешь здесь, и похоронить будет некому!» Раза два мастер-месяц вставал, принимал, больше наудачу, лекарства из аптечки. За перегородкой храпели люди. Он чуть не заплакал, думая о своей жалкой, бездомной жизни. Все же в третьем часу он заснул.

С утра настроение у него стало лучше. День был солнечный, почти как в Италии. Мастер-месяц проверил себя: нет, кажется, не заболел. Решил, что позавтракает в городе: не может все-таки быть, чтобы не было ни кофеен, ни кабачков, – верно, вечером, при плохом освещении, не нашел, или не был на главной улице. Ему и не хотелось еще есть. Он снова прошелся по городу: в самом деле, какая-то скверная Венеция, везде вода! Спросил, где живет архистратег, – очень бойко выговорил это слово. Байрон жил в доме Капсали, стоявшем между площадью и каналом, или лагуной, или черт знает чем еще: везде вода.

Мастер-месяц еще погулял, стараясь ориентироваться в городке. Кое-где на заборах висели объявления: люди приглашались на работу. В большинстве предложения были неинтересные. Только одно показалось ему заслуживающим внимания. В арсенал требовались счетоводы, надсмотрщики, приемщики, грузчики, рабочие. Он задумался. Ему не очень хотелось работать в арсенале. Однако случай был заманчивый: пункт для наблюдения за экспедицией Байрона как будто прекрасный. – «Где тут арсенал?» – нерешительно спросил он прохожего. – «В серале, вон там», – ответил тот и ткнул в воздух пальцем. Мастер-месяц направился к большому, окруженному высокими стенами строению. У ворот стоял часовой с огромным мушкетом. – «Это какое здание?» – для верности справился мастер месяц у проходившей старухи. – «Сераль паши». – Часовой засмеялся. – «Был сераль паши, а теперь нет ни паши, ни сераля. Это арсенал», – сказал он и, поставив мушкет к стене, стал раскуривать трубку. – «Экая скотина!» – подумал с искренним возмущением мастер-месяц, – «хороши порядки у архистратега!»

Ему все меньше хотелось работать в арсенале, в котором курят трубку часовые. Однако он вошел во двор. Никто ни о чем его не спрашивал. Пропуска не требовали. Грязь на дворе была невообразимая. Старательно обходя огромные лужи, мастер-месяц вошел в первое строение. Там за столом сидел молодой человек в очках, очевидно принимавший на работу. Перед ним выстроилось несколько простых людей испуганного, просительского вида. Мастер-месяц смиренно занял место в очереди. Молодой человек всем говорил на ломаном греческом языке: – «Нам сейчас нужны счетоводы, надсмотрщики, приемщики, грузчики, рабочие. Вы по-английски понимаете?» Получая неизменно отрицательный ответ, произносил тоже как заученный урок: «Тогда в рабочие. Работать от шести до шести, два часа на обед. Работа начнется 4 февраля. Плата»… Плата здесь, очевидно, считалась хорошей: все тотчас с видимым облегчением соглашались. «Народ бедный», – думал сочувственно мастер-месяц. «Чем от турок освобождать, их бы накормить».

Когда дело дошло до него, он сказал, что говорит немного по-английски, и хотел было объяснить правдоподобнее, откуда такие познания: «Я уроженец»… – но молодой человек, не слушая, радостно переспросил: – «Говорите по-английски?» – и тотчас перешел на английский язык, на котором, впрочем, объяснялся не очень хорошо, с сильным немецким акцентом.