— Давайте со Строевым не тянуть, — предложил Астролягов. — Он обещал в пятницу зайти пообщаться насчёт боллитры. У него какие-то соображения появились.

— Отдавай роман в правку, — разрешил Игорь. — Я тебе литературного редактора подгоню, который Строева правит. Они друг к другу привыкли. Читатель тоже получит стабильный продукт. Зайди к Лене, у неё могучий принтер стоит, пусть распечатает текст четырнадцатым кеглем и расходы учтёт. Сахаров делает правку только на бумаге.

14. КОРОБКА С ЗАПЯТЫМИ

— Я-то думаю, почему он давно не появляется, — Игорь протянул бумажку с телефонным номером. — А он ногу сломал. Поскольку Сахаров настоящий ленинградский интеллигент, гордость ему не позволяет попросить занести рукопись на дом. Сходи. Пообщаетесь в неформальной обстановке. Сейчас таких редакторов почти не осталось. Только не грузи ничем и не напугай, как ты умеешь. Сахаров старенький, совестливый и застенчивый. Может отказаться в другой раз с тобой работать.

Алексей безропотно кивал, принимая рекомендации как руководство к действию. Ночь он не спал, запоем читая третью книгу «Кровавого секретаря», чтобы спозаранку быть готовым ответить на каверзные вопросы, если они возникнут. Ради этого он даже отказался встречаться с Аллой.

— Сегодня я намерен провести ночь с Иваном Строевым, — сказал он подруге. — У нас будет «Нарезное и холодное».

— Ты нарезался и охладел ко мне? — вспылила она прежде, чем бросить трубку. — Ну и пидор же ты.

У Аллы были чересчур хорошо развиты ассоциативные области головного мозга.

Астролягов не стал перезванивать. Темпераментная подруга быстро обижалась, но быстро отходила. Потом покажет ей роман, объяснит.

К семи утра он вспомнил, что не заехал к родителям, хотя собирался привезти денег — на фирме начислили зарплату. Тогда он с личного кабинета перевёл отцу на карту. Немедленно позвонил отец, которому пришла СМСка. Забеспокоился — прежде сын с ранья переводы не слал.

— Я зачитался, — честно солгал он. — Работа такая увлекательная, что не помню ничего.

— С тобой всё нормально, Лёша? — деликатно указал на обман отец, который мог узнать по голосу любую тайну. — Ты какой-то уставший.

— Забегался. Просто забегался. Мне сегодня ещё бегать. Так на фирме совпало. Я потом как-нибудь загляну, когда дела улягутся, а сейчас у меня аврал.

Ещё не зная о Сахарове, он как в воду глядел, и теперь снова вспомнил о законе парных случаев.

Владимир Ефимович Сахаров жил на улице Рубинштейна в квартире, похожей на выкупленную, но не отремонтированную коммуналку. Как будто хозяин изо всех сил старался показать, что не хочет ничего менять из привычки к старому быту, а не потому что нет денег. Даже у гнезда коммунальных звонков проводки были оторваны и демонстративно отогнуты, кроме одного, в который полагалось звонить. Рядом, замазанная краской, выступала розетка дореволюционного электрического звонка, с валиками по ободку, имитирующими цветочные лепестки.

«Интеллигенция», — подумал Астролягов, надавливая на кнопку годов 1960-х, а, может, и более раннюю. В любом случае, антиквариат.

Пришлось подождать. Наконец, послышался стук костылей. Он приближался. Стих. Клацнул замок. Открылась внутренняя дверь. Лязгнул засов наружной, её толкнули. Хозяин не спрашивал, кто там, и не утруждал себя подглядыванием в глазок. Такое великодушное равнодушие к жизни выглядело как подлинное радушие. Алексей открыл дверь и увидел стоящего в прихожей грузного старика в клетчатой рубашке и трениках. Толстую гипсовую ногу он отставил на пятку.

— Проходите, закрывайте, — распорядился старик.

Алексей оказался на кухне, что было не удивительно, ведь шёл по чёрной лестнице.