Но мама, несмотря на очевидное Пулькино вредительство и вылизанную миску, не похвалила Гришку за ясновидение и не выразила желания обращаться к нему впредь.

— Придется переставить миску с балкона в комнату, — решила она. — Надеюсь, туда даже эта проныра залезть не осмелится.

Миску переставили поглубже в дом. Но Пульку эти смешные меры предосторожности не остановили. Она с воровским бесстыдством пробиралась в комнату, чуть ли не под мамину кровать, и в один присест поглощала порцию, которой беспечному баловню Марсику хватило бы на три дня.

— Эта нахальная Пулька хочет нас разорить! — возмущалась мама. — Скоро придется перевести Марсика на диету из бабочек.

У Пульки, без разрешения кормившейся в чужом доме, были уважительные причины: она ждала котят. Об этом нам сообщил Большой Леня. Где в маленьком тельце этой полукошки могли разместиться еще и котята, было не очень понятно. Но есть Пулька хотела и за себя, и за тех, кто прятался у нее внутри. Маму это отчасти утешало. Она была не прочь прикармливать Пульку, но на крыльце и чем-нибудь попроще, чем дорогой корм, который папа привозил Марсику специально из Москвы. Тем более что Пулька вряд ли могла считаться гурманом. Но недоверчивая кошка предпочитала не клянчить, а воровать. И с этим поневоле приходилось мириться.

Внезапно продовольственные налеты Пульки прекратились. Два дня Марсик тщетно сидел во дворе у Большого Лени, подкарауливая коварную кошачью женщину, которую по наивности принимал за свою подругу: Пулька не появлялась.

— Видно, котиться ей время пришло, — объяснил Большой Леня. — Только где у нее гнездо, не знаю. Везде глядел! Ни следа, ни зацепочки.

Пулька появилась через три дня — неизвестно откуда, вылакала из блюдечка молоко и опять исчезла — неизвестно куда. Большой Леня хотел ее выследить, но не смог.

— Спрятала котят! Да как спрятала! Вот ведь хитрая бестия! Полкошки, а ума — на целых десять! — восхищался он. Прошло еще три дня, и котята обнаружили себя сами.

Летний день обещал быть сухим и теплым. На тоненьких веточках вишен наливались ягоды и уже радовали глаз своими красными пятнышками. Но что-то было не так. Какой-то неправильный звук наполнял воздух. Час от часу он становился все сильнее. Марсик сидел на балконе и нервно поводил ушами.

— Вы слышите? — спросила мама. — Что это?

— По-моему, котята пищат. Надо сказать Большому Лене. Большой Леня был мрачен, как туча.

Пульки нет. Со вчерашнего дня не показывалась. Вот они и кричат — от голода. Я по писку ихнему гнездо нашел. Знаете, где она котят спрятала? За обшивкой вашего дома.

Сразу вспомнилась тень на балконе, бесследно исчезавшая при чьем-нибудь появлении, и напряженный Марсик у маленькой дырки в стене. Между досками обшивки и бревенчатой стеной дома было некоторое пространство, но лишь полукошка Пулька могла выбрать такую узкую щель для своих котят. Никто, кроме нее, не смог бы туда пролезть.

Писк становился все громче и отчаянней. Костик больше не мог читать, взял книжку и пошел в сад. В самом дальнем его конце уже сидел Гришка и с видом глухого Бетховена щипал гитару. Не отпуская струн, Гришка взглянул поверх Костиковой головы и, как бы между прочим, спросил: «Ну, как? Все кричат?» Костик кивнул, сел рядом и стал смотреть на деревья.

Здесь писка котят слышно не было.

Через щель в заборе было видно, как в соседнем дворе то и дело появляется Большой Леня и бессмысленно ходит туда-сюда.

«Жду до вечера, — договаривался он сам с собой. — Что мне с котятами-то делать? Без матери?»

Пулька так и не появилась.