Но в тот первый день фирменным блюдом была эйфория. Мы не верили своему счастью. Слишком здорово – так не бывает.

Конечно не бывает.

Мечта все ближе

Первым тревожным признаком было выражение обычно веселого лица нашего агента, когда она вышла к нам поздороваться. Губы сжаты, лоб нахмурен – ну прямо собралась на похороны. Сабина не стала тянуть с неприятным известием.

Почти все утро она разговаривала с месье Леконтом по телефону. С правом собственности на недвижимость, сказала она, возникла проблема. Скорее, на часть недвижимости. Помним ли мы постройку рядом с кухней? Конечно помним. Мы даже планировали снести несколько стен и соединить два здания, увеличив таким образом кухню.

Вздохнув, Сабина покачала головой. «Невозможно», – сказала она. Постройка не принадлежит месье Леконту. Он вроде бы проиграл ее в карты пару лет назад. Потом несколько раз пытался выкупить, но безуспешно. Что еще хуже, нынешний владелец заявил, что намеревается завещать ее своим детям. Из-за этой истории их дружбе с месье Леконтом пришел конец и они больше не общаются. К сожалению, подобные случаи, по словам Сабины, в Провансе не редкость, особенно когда речь идет о больших семьях. Проблема в том, что по французским законам после смерти родителей дети почти всё наследуют поровну, и это обязательное условие – как бомба замедленного действия.

К примеру, предположим, что трое детей месье и мадам Дюпон унаследовали прекрасный старый дом стоимостью два миллиона евро. Старший сын Анри хочет его продать и потратить свою часть денег на путешествия и развлечения. Его сестра Элоди в ужасе. Она намерена сдавать дом и откладывать деньги, чтобы обеспечить будущее своих детей. Другая сестра, Натали, моложе и легкомысленнее, желает устроить на первом этаже парикмахерский салон и массажный кабинет. В результате – патовая ситуация, вызывающая одно лишь раздражение. Она может длиться годами, а иногда и на протяжении жизни нескольких поколений.

Надо отдать должное Сабине – она посоветовала нам отказаться от дома месье Леконта. Сказала, что не надо беспокоиться и вешать нос. Она непременно найдет для нас райский уголок.

И все же перед возвращением на родину чета англичан пребывала в глубоком пессимизме. Нужно было как-то скрасить отъезд. Мы забили машину оливковым маслом, rosé и разными видами местного красного вина. Это помогло. И, как сказала Дженни, мы ведь всегда можем приехать в Прованс и, сняв жилье, искать подходящий дом. Но прежде нас ждало не столь сложное, но все же важное дело – продать свою недвижимость в Англии.

Мы жили в старинном фермерском доме с толстой соломенной крышей и видами на широко раскинувшиеся пейзажи Девоншира. Местный агент – апатичный молодой человек, с ног до головы облаченный в твид, – заявил, что дом «абсолютно продаваем». Но вопрос: как быстро? В потенциальных покупателях недостатка не было. Всем им дом нравился, но кому-то казался слишком изолированным, кто-то волновался по поводу неизвестных существ, которые могли завестись в соломенной крыше, кому-то было неуютно без соседей. Всегда возникало какое-нибудь «но». Минули три недели – долгие, приводящие в отчаяние.

Спасение пришло в виде молодого человека богемной внешности, который жил с попугаем Роджером. Пришел. Увидел. И согласился купить. Четыре-пять недель должны были уйти на совершение всех формальностей, но нас это не заботило. Теперь у нас есть – вернее, скоро будет – много денег. Главное сделано. Мы двигались к своей мечте. Позвонили Сабине и сообщили ей радостную весть.