Умудрившись влезть без очереди, я купила себе пакетик орешков и бутылку местного подобия сидра, а затем рванула на свое место, весьма невежливо расталкивая посетителей локтями, а на их возмущенные замечания отвечая обезоруживающей отрепетированной улыбкой. Пробравшись на свой ярус, я плюхнулась на сиденье и потерялась для всего мира. Быстро проглядев таблицу, я увидела, что мой любимчик идет во второй группе и вздохнула с облегчением. Впрочем, за первым заездом я тоже с удовольствием понаблюдаю.

Оглянувшись по сторонам, подмигнула широкоплечему брюнету, глазеющему на меня и сидящему через место, а затем уставилась на экран, стараясь не пропустить тот момент, когда зажгутся зеленые светофоры и рев моторов настолько сильно ударит по нервным окончаниям, словно бабахнет током. Распечатав пакетик с орешками, я бросила парочку в рот и начала сражаться с крышкой бутылки. Как назло, она отказывалась поддаваться, и я уже всерьез начала думать, что придется ее отгрызать, как услышала:

– Я помогу.

– Спасибо. – Я протянула бутылку, не отрывая взгляда от экрана, где пошли секунды финального отсчета.

– Да не за что. – Мне протянули бутылку.

Буквально заставив себя отвлечься, я увидела, что сегодня главный по бутылкам как раз тот синеглазый, который переместился на соседнее сиденье. Несмотря на то, что послышался рев моторов, я на пару секунд зависла, рассматривая мужчину. Загорелая кожа, темные волосы и просто невероятно синие глаза. Они походили на бескрайний океан, а еще меняли цвет… Моргнув от неожиданности, я чуть не подавилась орешком, а затем уже не так откровенно осмотрела и фигуру. Широкоплечий, крепкий и, судя во всему, довольно высокий, он был одет как типичный отдыхающий. Белая футболка, обтягивающая бицепсы и все остальное, светлые брюки из легкой ткани, сшитые по армейскому образцу, и кроссовки. На руке красовались часы – очень дорогие часы-коммуникатор, машинально отметила я. А затем потеряла к синеглазому всяческий интерес, завороженная гонками.

В следующие два часа я забыла обо всем, в том числе и своем сексуальном соседе. Не помню, когда именно я допила местный сидр и куда дела бутылку, ибо в голове у меня слегка зашумело. Зато стало понятно, что не стоило так орать, потому что голос малость охрип, а надевать шпильки на гонки – безумие, ибо я чуть не завалилась после того, как в очередной раз вскочила со своего места в момент особо опасного виража. В результате я разулась и дальше прыгала туда-обратно в свое удовольствие, продолжая кричать, свистеть и делать все, что делает нормальный болельщик.

Когда настало время последнего заезда и мой любимчик вышел на последний круг, причем на лидирующих позициях, я затаила дыхание и, кажется, вообще застыла. Несколько минут я стояла, не шелохнувшись, а когда гоночный флаер пересек финишную черту, издала вопль счастья. Потребность поделиться своей радостью была настолько высока, что непонятно, как так получилось, но я умудрилась повиснуть на шее у брюнета. Да еще и его губы оказались в такой близости, что я невольно облизала свои, поймав себя на мысли, что безумно хочу поцеловать его. Мужик тоже не растерялся, обхватил меня за талию своими ручищами и вжал в себя, предоставляя самостоятельно оценить твердость его тела. Шикарного, мускулистого, сильного тела, при одном взгляде на которое начиналось повышенное слюноотделение, что уж говорить про прикосновения. Пальцы сами зарылись в непослушные волосы, погладили шею….

– Ой… – Я попыталась отстраниться, когда осознала, что творю.

– Все нормально, – улыбнулся он.

Взбудораженное адреналином тело вдруг поняло, что брюнет гораздо привлекательнее, чем мне показалось изначально. Сейчас его глаза потемнели и приобрели цвет штормового моря, а запах и вовсе мог свести с ума.