– Молодец, тысяча девятнадцатый, вот твой аттестат! – поздравил его Скелет.

Весь день Мевлют то и дело вытаскивал аттестат из сумки – посмотреть, а вечером показал его отцу.

– Теперь ты можешь стать полицейским или охранником, – сказал отец.

До конца своей жизни Мевлют вспоминал школьные годы с тоской. В школе он узнал, что быть турком – лучше всего на свете, а жизнь в городе гораздо интереснее, чем в деревне. Иногда он вспоминал, как после всех драк и ссор они всем классом пели песни и как на лице самых отъявленных хулиганов появлялось в этот момент нежное и наивное выражение, как у ангелов, и улыбался.

Вопрос жизни или смерти

Все эти перемены подарили Мевлюту чувство свободы, но вскоре он понял, что обманывается. У него уходило гораздо больше времени, чем раньше, на то, чтобы договариваться с теми, кому он отдавал на хранение свои бидоны с йогуртом и бузой, – с владельцами столовых, привередливыми домохозяйками и привратниками. В школу из-за этого он ходил реже.

Он начал чувствовать себя важным человеком и когда при отце вел тетрадь, и когда с удовольствием торговался, опуская гирьки на весы. Их соседи-братья из деревни Имренлер, оборотистые и сильные, которых весь квартал прозвал «бетонщиками», потихоньку начали прибирать к рукам все столовые и буфеты в окрестностях Бейоглу и Таксима. На улицах Ферикёя и Харбийе Мевлют старался снизить цену, чтобы не потерять прежних клиентов, и заводил новых друзей. Один его знакомый паренек из Эрзинджана, которого он знал по Дуттепе и школе, устроился на работу в одной котлетной, где продавали много айрана, в районе Пангалты, а Ферхат был прекрасно знаком с курдами-алевитами из Кахраманмараша, владельцами бакалеи по соседству. Теперь Мевлют чувствовал, что он повзрослел в этом городе.

В школе его «повысили», допустив в подвальную уборную, где собирались школьные курильщики, и, чтобы закрепиться, он стал носить туда сигареты «Бафра». Все знали, что Мевлют зарабатывает, а курить начал недавно, поэтому от него ждали, что он будет даром раздавать сигареты дармоедам. Мевлют пришел к выводу, что в средней школе он слишком восторженно относился к сообществу из уборной, состоявшему из вралей, у которых не было никаких дел, кроме как ходить в школу, и которые, несмотря на это, все равно каждый раз оставались на второй год, нигде не работали и занимались только сплетнями.

Деньги, которые Мевлют зарабатывал торговлей, раньше он отдавал без остатка отцу. Но теперь тайно тратил часть их на сигареты, кино, спортлото и Национальную лотерею.

Здание кинотеатра «Эльязар» было построено на одной из больших улиц между Галатасараем и Тюнелем для армянского театрального сообщества в атмосфере свободы, царившей после свержения в 1909 году Абдул-Хамида (первое название кинотеатра было «Одеон»). Туда в основном ходили стамбульские греки и турецкие семьи высшего сословия. В последние два года «Эльязар» прослыл известным местом, где показывали эротические фильмы. Мевлют садился в темноте на самое дальнее кресло, стараясь не попасться на глаза безработным из нижних кварталов, старикам, печальным одиночкам и неприкаянным вдовцам, стыдясь самого себя (в зале был странный запах смеси несвежего дыхания и эвкалипта), и, пытаясь понять тему очередного пустого фильма, весь сжимался.