Перед дверью в несколько рядов стояла обувь. Когда Мевлют наклонился, развязывая шнурки, то ему подумалось: его старинный друг Ферхат однажды сказал, что все жилые дома в Стамбуле делятся на три типа:

1. Дома богобоязненных людей, где совершается намаз и на пороге которых снимают обувь.

2. Дома европеизированных буржуа, куда можно входить в обуви.

3. Новые многоэтажные жилые дома, где живут семьи двух вышеперечисленных типов.

Этот жилой дом находился в богатом квартале. Здесь не было никого, кто бы снимал и оставлял на пороге квартиры обувь. Но Мевлют всегда уважительно снимал обувь на пороге, будь то дом человека среднего класса или дом богача. Он никогда не слушал, если ему говорили: «Торговец, не снимай обуви».

В квартире, куда вошел Мевлют, стоял сильный запах ракы. Он услышал радостный гомон веселых людей, уже изрядно выпивших, хотя вечер еще не подошел к концу. За обеденным столом, занимавшим почти всю маленькую гостиную, сидели шесть или семь мужчин и женщин и, глядя в телевизор, включенный, как обычно в домах Стамбула, на полную громкость, одновременно смеялись и разговаривали.

Когда они заметили, что Мевлют вошел, за столом воцарилось молчание.

Мевлют прошел на кухню, а там изрядно подвыпивший человек пробормотал ему: «Ну-ка, братец, налей-ка нам бузы». Это был не тот человек, которого он видел в окне.

– А корица и жареный нут у тебя есть? – поинтересовался выпивший.

– Есть. Сколько вас человек?

– Сколько нас? – насмешливо крикнул человек невидимой компании в комнате.

Те, кто сидел за столом, принялись, подшучивая друг над другом, решать, сколько же их собралось.

– Приятель, если буза слишком кислая, я не буду ее пить! – раздался голос одной из женщин.

– Буза у меня сладкая, – отозвался Мевлют.

– Тогда я не буду, – послышался мужской голос. – Бузу лучше всего пить, когда она кислая.

Сидящие за столом заспорили.

– Иди сюда, торговец, – позвали его.

Мевлют перешел из кухни в гостиную и там почувствовал, как сильно он отличается от тех, кто был там, каким нищебродом кажется им. На мгновение воцарилась тишина и неловкость. Все за обеденным столом с любопытством смотрели на него. Это любопытство было вызвано и тем, что сидящие видели перед собой нечто из далекого прошлого – то, мода на что давно прошла. Такие взгляды Мевлют часто ловил в последние годы.

Три женщины были крашеными блондинками. Мевлют заметил, что человек, который спас его от собак, сидит во главе стола между двумя из них.

– Буза может быть и сладкой, и кислой, – ответил Мевлют с достоинством.

– Слышь, торговец, ты этим деньги хоть зарабатываешь?

– Зарабатываю, хвала Аллаху!

– Так, значит, это дело приносит деньги… Сколько лет ты этим занимаешься?

– Я торгую бузой уже двадцать пять лет. А прежде по утрам торговал еще и йогуртом.

– Если ты двадцать пять лет этим занимаешься, да еще и зарабатываешь деньги, ты, должно быть, богат. Разве не так?

– Мы, к сожалению, так и не разбогатели, – ответил Мевлют.

– Почему?

– Все наши родственники, с которыми мы приехали из деревни, сейчас богаты, но мне не повезло.