— Если бы мы знали, в чем ваша проблема, то могли бы как-то с ней бороться, — сказал он. — Наиболее сомнительный момент во всем этом… — Он зашелестел бумагами. — Ну-ка, посмотрим. Я сейчас кажусь вам реальным?

— Вполне, — ответил Норман.

— Но иногда… В этом синдроме нет ничего необычного. Иногда вы сомневаетесь в реальности. У многих время от времени возникает подобное чувство. — Он откинулся на спинку кресла и задумчиво хмыкнул.

Сквозь прозрачную стену виднелся Пятый монумент, пульсирующий мягким светом.

— То есть вы не знаете, что со мной, — подытожил Норман.

— Пока не знаю. Но выясню. Сначала нам необходимо определить, в чем ваша проблема.

— Сколько времени на это уйдет? Десять лет?

— У меня у самого однажды была проблема, — признался психолог. — Тогда я не знал, в чем она заключалась. Но теперь знаю. Мне грозила мания величия, я хотел изменить человечество. Потому я и занялся этой работой. Я обратил свою энергию в полезное русло и тем самым избавился от неудовлетворенности. Этот способ подойдет и вам, как только мы разберемся, что вас тревожит.

— Я лишь хочу, чтобы прекратились галлюцинации, — сказал Норман.

— Слуховые, зрительные и обонятельные, по большей части, галлюцинации… И, по сути, не спровоцированные ничем извне. Это не иллюзии, это галлюцинации. Мне бы хотелось, чтобы вы рассказали о них поподробнее.

— Не могу. — Норман съежился и даже стал казаться меньше. — Меня словно бросают в кипящий металл. Это просто не описать. Какой-то шум, огни — появляются и исчезают, как вспышка. Адская вспышка.

— Завтра мы с вами еще раз попробуем лечение наркотиками. А я пока соберусь с мыслями. Возможно, это всего лишь…

Норман вступил в левитационный поток и стал подниматься в восходящей струе воздуха. На уровне верхнего балкона Пятого монумента он сошел. Там были люди, всего несколько человек. Они не обратили на него внимания, занятые своими делами — нежничаньем и любованием городом. Норман облокотился на перила и стал смотреть вниз. Он поднялся сюда в смутной несбыточной надежде, что на этом балконе высоко над городом будет потише.

Здесь было тихо, но не тише, чем в городе. Под ним изгибались и плавно скользили самодвижущиеся ленты транспортеров. Они двигались бесшумно. В вышине безмолвно серел купол Барьера. Норману преставилось, как оглушительные раскаты грома лупят по Барьеру снаружи, как несокрушимая полусфера начинает трескаться и коробиться, впуская внутрь рокочущий вал хаоса…

Он вцепился в прохладный поручень. Прочный пластик под руками не успокаивал. Еще миг — и Барьер разверзнется…

Монумент не принес облегчения. Норман оглянулся через плечо на основание лучащегося мягким светом шара, по поверхности которого пробегала золотистая рябь, но и он, казалось, вот-вот разлетится вдребезги. Норман хотел прыгнуть обратно в нисходящий поток, но в последний момент оступился. Он совершенно промахнулся и не попал в поток. На один леденящий миг он очутился в свободном падении. Потом защитный кокон парагравитации плотно сомкнулся вокруг его тела и плавно втянул в поток. Норман медленно полетел вниз.

Однако теперь его занимала новая мысль. Самоубийство.

Тут крылось два вопроса. Хочет ли он покончить с собой? И возможно ли это? Норман задумался о последнем.

В задумчивости он машинально ступил на движущуюся дорожку и опустился в одно из мягких кресел. Никто в городе не умирал насильственной смертью. Никто и никогда, насколько ему было известно. Но были ли попытки самоубийства?

Это была новая, необычная идея.