Тут и там стояли столбики с указателями, вроде тех, что мы видим на перронах вокзалов. Названия вчера еще неизвестных деревень — Контальмезон, Мартенпюйш, Тиепваль — звучали теперь так же привычно, как, например, Марафон или Риволи.

— Надеюсь, — сказал Орель, глядя на бесчисленные небольшие кресты, то сгруппированные в кладбища, то стоящие одиноко, — надеюсь, что земля, вновь завоеванная павшими здесь людьми, будет посвящена им и что эта местность навсегда останется огромным полевым кладбищем, где детей будут воспитывать в духе культа героев.

— Что еще за идея! — сказал доктор. — Конечно, эти могилы заслуживают уважения, но года через два вокруг них будут собирать обильные урожаи. Земля эта слишком богата, чтобы долго вдовствовать. Посмотрите на чудесное цветение васильков над едва зарубцевавшимися кратерами воронок.

И действительно, немного поодаль несколько деревень, казалось, заново обретали вкус к жизни, свойственный выздоравливающим. Витрины, заставленные английскими товарами в яркой и пестрой упаковке, оживляли облик полуразрушенных домов. Немного позже, когда они проходили через небольшое поселение в испанском стиле, доктор сказал:

— Да, эта страна просто великолепна; один за другим все народы Европы пытались завоевать ее, но всякий раз она побеждала захватчиков.

— Если мы сделаем крюк, — сказал Паркер, — то увидим поле знаменитой битвы под Креси. Мне это было бы интересно. Надеюсь, Орель, вы не гневаетесь на нас за то, что мы победили Филиппа де Валуа. Ваша военная история изобилует такими блистательными страницами, что вряд ли стоит досадовать на такие давние события.

Даже мое самое застарелое злопамятство не может длиться целых шестьсот лет, — сказал Орель. — Креси — это честно сыгранный матч: мы можем пожать друг другу руку.

Шофер получил указание свернуть на запад, и они прибыли на местность под Креси по той самой нижней дороге, по которой когда-то продвигалась армия Филиппа.

— Англичане, — сказал Паркер, — построились в боевые порядки на холме, что перед нами, правым флангом напротив Креси, левым — напротив Вадикура — деревушки, которую вы видите там вдали. Их было около тридцати тысяч. Численность французских войск составляла сто тысяч человек. Они появились около трех пополудни, и сразу же разразилась сильная гроза.

— Видимо, небу уже тогда было угодно орошать дождем наступательные действия, — сказал доктор.

Паркер пояснил диспозицию обеих армий и прокомментировал некоторые подробности сражения. Орель, не слушая, его любовался лесом, тихими деревеньками, желтеющей травой и пытался представить себе суетливый муравейник пеших и конных воинов, штурмом берущих этот мирный холм.

— …потом, — заключил майор, — когда король Франции и его армия покинули поле боя, Эдуард пригласил своих главных военачальников на обед. Все были очень довольны своей замечательной победой, и поэтому долго и радостно пировали.

— Как это истинно по-английски: король приглашает полководцев к столу, — сказал Орель.

— А потом, — продолжал Паркер, — он повелел некоему Рено де Гехобену собрать всех рыцарей и писарей, знающих толк в гербах и вообще в геральдике…

— Все отряды, — перебил его доктор, — в тот же вечер представили в штаб его величества поименный список вассалов, имеющих соответственную королевскую грамоту…

— …приказал сосчитать павших в бою и записать имена всех, кого удастся опознать…

— …главному адъютанту король приказал представить перечень всех убитых сеньоров с указанием их титулов, — добавил доктор.