О'Доннелл схватил железной хваткой халат перса и свирепо взглянул в его насмешливые темные глаза.

— Будь ты проклят, что ты знаешь о Запятнанном кровью Боге? — Острие его кинжала коснулось кожи перса под ребрами.

— Я знаю это, — невозмутимо ответил Гассан. — Я знаю, что ты оказался в Медине эль-Харами, преследуя воров, укравших у тебя карту, с помощью которой можно найти сокровища богаче, чем казна Акбара. Я тоже кое-что разыскиваю. Я прятался здесь рядом и смотрел через дыру в стене, когда ты ворвался в комнату, где они пытали вазири. Как ты узнал, что это они украли твою карту?

— Я не знал этого! — воскликнул О'Доннелл. — Я услышал его крик и поспешил, чтобы прекратить пытку. Если бы я знал, что это именно за ними я охотился… Послушай, что еще тебе известно?

— Многое, — ответил Гассан. — Недалеко от города в горах, укрытый в совершенно неприступном месте, стоит древний замок, в который боятся попадать люди. Это запретное место, но один англичанин по фамилии Пемброк случайно набрел на этот замок. Войдя внутрь, он обнаружил там идола, полностью покрытого красными драгоценными камнями. Он назвал этого идола Запятнанным кровью Богом. Он не мог унести идола с собой, но составил карту, в надежде вернуться в замок. После этого он благополучно выбрался оттуда, но в Кабуле его зарезал один фанатик. Перед смертью он успел отдать карту курду по имени Али эль-Гази.

— Ну? — мрачно отозвался О'Доннелл. Дом за его спиной стоял темный и молчаливый. На улице не было слышно ничего, кроме шелеста листьев на деревьях да негромкого разговора его и перса.

— Карту украли, — сказал Гассан. — Ты знаешь, кто это сделал.

— Я не знал этого до сих пор, — ответил О'Доннелл. — Мне удалось узнать только, что ворами были англичанин Хоуклин и лишенный наследства афганский князь Джегунгир-хан. Один подлый слуга шпионил за умиравшим Пембро-ком, и все рассказал им. Я не знал их в лицо, однако мне удалось проследить их путь до этого города. Вечером я узнал, что они скрываются где-то в аллее Шайтана. Так что я просто искал их убежище, когда ввязался в эту историю.

— Ты дрался с ними, не зная, что это те самые люди, которых ты разыскивал! — воскликнул Гассан. — Вазири, которого они пытали, был Яр-Мухаммед, шпион Якуб-хана, предводитель джоваков, которые объявлены вне закона. Они узнали его, затащили в дом и пытали, чтобы он рассказал им о тайных тропах, ведущих через горы. Эти тайные тропы известны только шпионам Якуба. Потом появился ты, и все дальнейшее тебе известно.

— Все, кроме того, что произошло, когда я вскарабкался на стену, — ответил О'Доннелл.

— Кто-то бросил тебе вдогонку тяжелый табурет, — сказал Гассан. — Когда ты упал без чувств со стены, они больше не обращали на тебя внимания, может быть, думали, что ты мертв. Им был нужен вазири, но я не знаю, удалось ему убежать или они поймали и убили его. Я знаю только, что вскоре они вернулись, в безумной спешке оседлали коней и уехали на запад, оставив мертвецов в доме. Тогда я подошел и приоткрыл твое лицо, чтобы понять, кто ты такой, и узнал тебя.

— Значит, человек в красном тюрбане был Джегунгир-хан, — пробормотал О'Доннелл. — Но где же тогда Хоуклин?

— Он был одет, как афганец, — они называв ли его Джалладом, палачом, потому что он убил очень много людей.

— Никогда бы не подумал, что Джаллад был ферендгжи, — проворчал О'Доннелл.

— Люди не всегда оказываются теми, за кого себя выдают, — задумчиво отозвался Гассан.