Сарматов в ответ только пожал плечами.

Гонконгский рассвет встретил их тяжелой влажной жарой. Одежда моментально стала мокрой, а по лицам заструился ручьями пот.

Через несколько минут Сарматову показалось, будто его голову стиснули сыромятными ремнями. Он, вероятно, грохнулся бы на мокрый бетон, если бы Юсуф вовремя не подхватил его. У таможенной стойки офицер-китаец с будто приклеенной к лицу улыбкой перелистал их документы, хотел было что-то спросить у Сарматова, но, увидев его состояние, проштамповал без единого слова паспорта и показал рукой на выход.

Через кишащий людской муравейник Юсуф и Сарматов кое-как добрались до выхода из здания аэропорта. В припаркованной поодаль машине, увидев их, напряглись четверо арабов.

– Он? – спросил средних лет араб в бурнусе с надвинутым на глаза капюшоном.

– Да, это брат Юсуф, – оскалив в хищной улыбке крепкие зубы, ответил его молодой сосед.

– Хвала божественной Кали – наконец-то тигр вырвался из капкана! – засмеялся араб в бурнусе и распахнул дверцу машины.

– Не торопись, брат Иса! – остановил его пожилой араб и показал на двух китайцев. – Пусть меня покарает Черная Кали, но у них на хвосте легавые из Королевской полиции!

– Прикажи, брат, и мы без труда переселим косоглазых в ад, – сверкнул глазами тот. – Да свершится то, что должно свершиться!..

– При первых каплях дождя лучше укрыться в пещере, брат Иса, чтобы выйти из нее сухим, когда дождь пройдет, – охладил его пыл араб в бурнусе. – Разумно ли из-за одного тигра наводить охотников на всю стаю?

Юсуф крутил во все стороны головой, но, убедившись, что их никто не встречает, замахал руками. Разбрызгивая лужи, подкатила машина с надписью «такси». Он втиснул Сарматова на заднее сиденье и сказал водителю-китайцу по-английски:

– В какой-нибудь недорогой отель.

Тот покосился на двух китайцев, которые с невозмутимыми физиономиями направлялись к припаркованной неподалеку машине, и бесстрастно кивнул.

В зеркале заднего обзора, сменяя друг друга, постоянно маячили две машины – одна с двумя китайцами, вторая с четырьмя арабами. На одном из поворотов машина с арабами попыталась прижать такси к обочине, но водитель, резко затормозив, избежал ловушки и тут же кому-то сообщил по рации о преследователях. Когда через несколько минут на трассе показалась полицейская машина, автомобиль с арабами свернул в ближайший переулок. Вторая машина, с китайцами, как привязанная следовала за такси, что явно выводило Юсуфа из себя.

Через час блуждания по рассветным улицам такси затормозило перед двухэтажным домом в викторианском стиле. Метрах в пятидесяти от него остановилась и машина с китайцами.

– Отель «Приют флибустьера», – сказал водитель и, получив плату, помог Юсуфу довести еле живого Сарматова до подъезда.

В крошечном номере отеля Игорь сразу погрузился в глубокий и черный, как ночь, и засасывающий, как омут, сон. И на него снова навалились бессвязные обрывки каких-то воспоминаний: взрывы в горящих джунглях, нестерпимо яркое солнце, качающиеся горы, извергающие огонь вертолеты. Наконец все это опять заслонило красивое лицо молодой женщины с распущенными по плечам белокурыми волосами и глазами, полными слез.

– Что бы ни случилось, Сармат, помни – мы с тобой одной крови. Помни об этом, помни! – шептали ее губы.

Юсуф внимательно вслушивался в бессвязную речь своего подопечного, и, когда бред и судорожные метания больного усилились, он достал из саквояжа шприц и сделал ему инъекцию в набухшую на руке вену. Скоро его дыхание стало глубоким и ровным. Бред отступил.

Гонконг 26 марта 1990 года

Несколько дней после приезда в Гонконг Сарматов провел в постели из-за чудовищных болей в затылке и слабости, сковывающей все тело.