|
Рабочий день уже начался. Офис у интерполовцев невелик, расположен в квартире жилого дома, не имеет публичного статуса, и не вывешивает над металлической дверью подъезда рекламную табличку с надписью о своем месторасположении. Более того, он даже зарегистрирован как помещение жилого фонда Москвы. Точно так же, как и квартира рядом, занимаемая руководителем бюро Александром Игоревичем Басаргиным с семьей, зарегистрирована на него, хотя куплена на деньги международной полицейской организации. Выгодное положение – и офис под приглядом, и квартира вроде как под охраной. В другой же квартире Басаргина, полученной им во время службы в республиканском управлении ФСБ, в настоящее время проживает с семьей другой сотрудник бюро – Зураб Хошиев, бывший чеченский милиционер.
– Вот и Ангел! – как слон трубит атаку, восклицает Доктор Смерть, сидя за компьютером. Он чему-то радуется, хотя и непонятно чему, со всей высоты своих двух с лишком метров роста, которые нетрудно определить даже тогда, когда Доктор сидит в любимом большом и глубоком кресле. – А Пулат где сегодня потерялся? Виталий Пулатов, неразлучный друг Ангела еще по службе в спецназе ГРУ, обычно прибывает чуть раньше, даже раньше всех других, потому что электричка из Электростали, где «маленький капитан», как его называют товарищи, живет, позволяет ему или приезжать раньше, или опаздывать. Второе он по природе своей не любит и потому выбирает первое. Но сегодня по какой-то причине привычками пренебрегает. – И не дождетесь, – добродушно посмеивается Ангел. – Он рядом, вокруг квартала круги наворачивает, но подниматься не хочет принципиально. – Почему? – не понимает Басаргин, погруженный в свои раздумья и не очень вникающий в суть общего разговора. Ангел сообщает торжественным голосом, на выдохе: – Машину купил. И теперь всех нас презирает... – А почему презирает? – наивно интересуется Андрей Вадимович Тобако, не отрывая взгляда от разложенных по всему столу бумаг, словно из стандартных листов формата А4, заполненных текстом и графиками, непонятный пасьянс раскладывает. – Потому что вы от своих машин удовольствия не получаете такого, какое он от своей получает, – из традиционного дальнего угла выдает резюме Дым Дымыч Сохатый. Так все зовут Дмитрия Дмитриевича Лосева с тех пор, как он получил свое прозвище в Афганистане, где командовал взводом отдельной кабульской роты спецназа ГРУ. – Вот-вот, – соглашается Ангел. – Чувствуется проницательный человек. Сохатый в самую точку попал. У Пулата настоящая любовь. Глубокая, восторженная, почти с поросячьим визгом. – Не иначе, он приобрел «Хаммер», – предполагает Зураб. Зураб Хошиев говорит мало, но если говорит, то обычно попадает в точку. – На сей раз ты не прав, – Ангел улыбается. – Виталий гигантоманией не страдает и купил «Хендэ Гетз», которого, докладываю для всеобщего сведения, сразу любовно прозвал «Гешей». – Видел я такого «Гешу», – говорит Доктор. – Маленький такой, шустренький. – Маленький-то маленький. Но двигатель один и шесть литра. И сто пять «лошадей» в этом малыше. Ни с одной «жучкой» не сравнить. Пуля, а не машина... Так Пулат утверждает, а сам я не знаю. Он даже прокатиться, эгоист, не дает. И приходится верить на слово. – Такой жадный? – усмехается Доктор, которому в собственном «Мерседесе-500» обычно несколько тесновато. – Говорит, я в страховку не вписан. Он не боится, что я в кого-то въеду, поскольку в мои таланты слепо верит, он боится, что кто-то менее талантливый в меня въедет... Все посмеиваются. Звонок в дверь прекращает рассуждения. |
