Ламбер не стал дожидаться, пока она договорит, подберет слова, а выхватил телефон и, несколькими нажатиями кнопок нырнув в функцию меню, выхватил на экран фамилию: «ПАСТУХОВ С». И номер мобильного телефона.

II

Пастухов

— А ничего тут кормят, — сказал Муха. Артист, уже принявший на грудь немало отличного местного вина, отозвался со своей фирменной ехидно-насмешливой ноткой:

— Вот уж ты бы говорил! А то сам — Муха, а трескаешь, как слон.

— Я? Трескаю? Как слон?

— Хорошо, даю поправку. Вкушаешь яства как представитель класса млекопитающих из отряда хоботных. Такая форма изложения тебе больше нравится?

Муха покрутил пальцем у виска и снова набросился на еду. Вне всякого сомнения, мой недавний хозяин Тахир-ака, владелец милейшей «Гостиницы», нашел бы в лице Мухи куда более благодарного постояльца, нежели я, грешный. Я всегда любил простую русскую пищу, и в разумных количествах, а такое откровенное чревоугодие — это не по моей части. Впрочем, и Муха впал в этот грех совсем недавно. Наверно, с тех самых пор, как он на пару с Боцманом создал частное детективное агентство «X». Вероятно, сидение в офисе провоцирует тягу к усиленному питанию. Не обращая внимания на комментарии Артиста, Муха покончил с шурпой и как следует налег на нухад (это такой среднеазиатский крупный горох, потушенный с бараниной).

— Э-э, не очень увлекайся гороховыми блюдами, — не оставлял его в покое Артист. Тебе, конечно, наплевать на то, что будет с твоим брюхом после этого гороха, мне тоже. Но должен же ты подумать о бедном Доке. Все-таки он наш товарищ! Ему с тобой в одном номере жить, а ты уже целое блюдо этой гороховой стряпни схомячил. Да еще с бараниной... Баранина — она тоже, знаешь, способствует... гм...

Чему именно способствует поедание баранины, я не дослушал (хотя, собственно, и так примерно догадываюсь). Зазвонил мобильный. Неисправимый Артист, мельком взглянув на определившийся номер, высветившийся на экранчике, съязвил:

— Неужели решил француз попросить помочь с девчонкой? Восток — дело тонкое, где уж этим рафинированным иностранцам...

Я поднял над столом руку — помолчи, мол.

— Слушаю, — сказал я.

— Сергей, поднимитесь в номер.

— Это не горит? А то мы тут в баре сидим... Вы же сами просили...

— Просил. Но все равно поднимитесь в номер. Мне срочно нужно вам кое-что сообщить...

— Хорошо. Сейчас буду. У вас все в порядке?

— В каком смысле? — Мне показалось, что Ламбер даже несколько растерялся. Муха же, жуя, хмыкнул с этакой язвительной, все понимающей ухмылочкой. Я отозвался:

— Ладно. Сейчас...

— Что, как я и предполагал? — немедленно вступил в беседу Артист, наливая себе еще вина. — Наш милый друг никак не может справиться с жаркой восточной Гурией и зовет на помощь русскую силушку? То-то Бахрам тут недавно пробегал, как ахалтекинский жеребец. Наверно, беспокоится за здоровье клиента.

— Артист, что-то ты сегодня уж очень разговорился, — с некоторой досадой сказал я. — Я, конечно, понимаю, что тебе весело. Вино все-таки тут хорошее. Но не слишком ли ты себя легкомысленно ведешь?

Я не против вина, не против веселья. Но раз уж мы на задании, раз уж мы вышли на тропу войны, надо быть не просто в форме — в постоянной боевой готовности. Мало ли что случится в следующую минуту?

— Посерьезнее надо быть, мужчина, — присоединился ко мне Муха, вытирая лоснящиеся губы носовым платком, — на Востоке принято быть чинно-томным.